Мы не в том положении, чтобы осуждать. Они защищали своих в «республиках» — в Хорватии и Боснии — сколько могли и не выстояли только против мирового сообщества, против огромной сверхвооруженной банды. Слободан Милошевич оставался во главе сербов все эти десять лет. Молодой коммунист, когда пришел к власти, он уходит сейчас, уставший и побежденный, но по воле своего уставшего народа. Это все-таки не иноземцы решили его судьбу. Сербы решили. Они выбрали почти случайного человека Коштуницу именно потому, что если уже не Милошевич, то годится любой. Милошевич вел их десять лет сквозь непрерывные войны на окраинах страны, отвечая войной на войну, и не смог ответить только на вызов НАТО: нечем, 10-миллионный народ не может ответить на вызов 300-миллионной Европы плюс Америки — войной. Можно было эффективно ответить взрывами бомб в метро Парижа, Лондона и Нью-Йорка, но на это коммунист, воспитанный в лоне КПЮ, не пошел. А надо было. Когда бомбы летят на родные города, поезда, мосты — лидер имеет право отдать приказ о взрыве чужих метро. Он совершал, по моему мнению, проступки. Так, он не должен был сдавать Книнскую Краину — сербские земли вдоль Адриатики, сербов, живущих среди хорватов. Но он их сдал в 1995 г. Электорат Милошевича, в основном зажиточные сербы-крестьяне из глубинной Центральной Сербии, хотел послаблений в эмбарго, требовал бензина и солярки для своих тракторов, возможности вывоза и продажи пшеницы и слив. Милошевич уступил. Книнскую-то Краину стали слабо поддерживать, и она пала под ударами хорватского воинства, за чьими спинами стояла Германия. Ослабления эмбарго, увы, не последовало. Он совершал проступки — позволил однажды посадить в тюрьму Шешеля — националиста и своего союзника. У него была определенная слабость к родственникам. Он правил и действовал очень часто неоригинально, как бывший коммунистический босс. Ему не хватало свирепости и безумия, на мой взгляд. Он все-таки был лидером, не вождем. Но при всех недостатках Слободан Милошевич может быть спокоен: суд чести его народа, суд истории его народа высоко оценит его. В этом можно не сомневаться. Спокойный герой, один против всего мира — вот каким будут изучать его в сербских школах. Комендант осажденной крепости, не сдавший ее, даже когда пали отдельные бастионы, а лишь передавший ее другому коменданту и тем сохранивший крепость, — вот как выглядит Слободан Милошевич для меня. В какие-то моменты я был согласен с его политикой, в другие моменты — возмущен. Сегодня, подводя итог его правлению, я тотально на его стороне.
Осенью 1992 г. Милошевич принимал меня в Белграде. Сорок минут беседы. В те годы русский гость был редкостью. Никаких Жириновских и всякой примазавшейся позднее сволочи там не ступало. Твердый, волевой, занятой, умело ведущий беседу, слегка усталый — таким он предстал предо мной тогда. И очень дружелюбный. Думаю, не ко мне лично, но я как бы олицетворял тогда для него русский народ. Что касается международного трибунала в Гааге, то всю эту протестантскую сволочь следует перевешать на осинах. Судить вождя может только его народ. Международный суд сегодня означает — суд англосаксов, суд Запада, суд мертвецов над живыми.
Чужой
В идеале вождь не только глава государства, но и образцовый первый мужчина нации. Так, Бенито Муссолини был единственной мужской моделью для населения Италии с 1922 по 1945 г. Его черные рубашки, мундиры, фески и каски, выдвинутый вперед подбородок, бритый череп, эмоциональность пышных речей давали пример, задавали тон и ритм итальянской национальной жизни того времени. Иосиф Сталин, с его трубкой, усами, сапогами, в полувоенном френче, вкрадчивый, неторопливый, говорящий с акцентом (с акцентом фразы часто имеют перевернутый таинственный подтекст), — задавал строй странам СССР, дисциплинировал их и пугал, держал в ужасе. Все в лидере, от формы ногтей до пуговицы, на самом деле важно, ничто не случайно. Хотя история не упоминает об имиджмейкерах Муссолини, Сталина или Гитлера, эти большие характеры сами выработали свой стиль, или, как теперь говорят, имидж. На самом деле они были просто естественные оригиналы.
Ельцин, хотя навсегда будет отнесен историей к негативным вождям народов, имел свой, явно народного происхождения, характер. Его отмороженное пьянство, самодурство, неотесанность цековского вельможи даже имели некий шарм, как теперь оказалось. Его дурного присутствия нет-нет да и почувствуется, что не хватает в пространстве чистенького правления Путина. Совершив последнее самодурство, кончив тем, что навязал нам черт знает кого, то есть Путина, Ельцин ушел со сцены и где-то кряхтит на дачах, плюется, харкает и напивается. Но мы уже об этом не знаем. Что до Путина, то он очень нетипичен для России. Его как бы создали в лаборатории. Такое впечатление, что он появился на свет от искусственного осеменения, от неизвестного отца и матери-плодоносителя. Так мало в нем индивидуальности, и одновременно, странная вещь, он никак не народный тип. То есть он ни один из известных нам народных архетипов не представляет. Он явно не самодур, цековский вельможа, он уж никак не рабочий, ясно, что и не крестьянин. Подполковник — он не офицер по типу своему. Офицеры — это Лебедь, это был Рохлин, это Манатов или Шаманов, это Трошев. Путин более всего тянет на интеллигента, преподавателя вуза, какой-нибудь химии, например. Но такой, как он есть, какой-то отдельный, чужой, он был бы отщепенцем и изгоем и среди преподавателей. Его наверняка называли бы человеком в футляре, промокашкой и не общались бы с ним.
Путин, конечно, вопиюще случайно стал лидером государства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157