— А как прикажете нам, сенату Новой Республики, считать себя цивилизованными, если мы даже не можем высказать свое отвращение к ужасному преступлению, совершенному против планеты Каамас?
Лейя прокашлялась.
— Разрешите напомнить сенату, — сказала она, — что какую бы неприглядную роль ни сыграла отдельная группа ботанов, у нас нет указаний на то, что они непосредственно участвовали в уничтожении Каамаса. Именно это, по моему представлению, и должно быть отправной точкой и для нашего возмущения, и для нашего правосудия.
— Так вы что, хотите простить ботанов? А может, и оправдать их? — резко спросил кто-то из незнакомых ей сенаторов.
— Не говоря уж о том, что настоящие преступники были, несомненно, агентами бывшего сенатора Палпатина, — добавил кто-то с противоположной стороны палаты. — Все такие агенты были наверняка уничтожены во время этой ужасно долгой войны с Империей.
— А почему вы так в этом уверены? — раздался еще один голос, на этот раз крайне мелодичный. — Мы до сих пор расследуем всю глубину и тяжесть преступлений Императора Палпатина против народов Галактики. Кто решится с уверенностью сказать, что и среди нас до сих пор не ходят его агенты?
— Вы что, обвиняете кого-то из нас?
— Если вы имеете в виду ваш титул, так что с того? — отпарировал тот. — О внедренных к нам агентах Императора до сих пор легенды ходят…
Гаврисому опять пришлось отключить звук, и снова дебаты превратились в нестройный хор далеких голосов, безуспешно пытающихся перекричать друг друга. Лейя вслушивалась в подавленный в зародыше спор, в бесчисленный раз благодаря Силу за то, что хотя бы временно она не отвечает за этот сумасшедший дом.
Голоса постепенно затихли, и воцарилось напряженное молчание. Гаврисом снова коснулся клавиши.
— Я уверен, что сенатор сектора Чорлиан выражался исключительно в фигуральном смысле, — произнес он с обычным непоколебимым спокойствием. — В любом случае эти споры стали совершенно беспредметными, так что в дискуссии пока что объявляется перерыв. Если документ, доставленный советником Органой Соло, поддастся восстановлению настолько, что станет возможным разобрать имена, обсуждение будет открыто вновь. А пока что — у нас много иных вопросов, требующих и нашего внимания, и безотлагательного решения.
Он сверился с дисплеем, затем взглянул вправо.
— Начнем с отчета комитета по экономике. Сенатор Куэдлифу?
* * *
Отчет комитета по экономике занял больше времени, чем обычно, поскольку на рассмотрение полному составу сената были представлены два законопроекта. Само по себе это было довольно необычно: каждому сенатору дозволялось выдвинуть не более одного законопроекта в год, и поскольку любой проект мог покинуть стены соответствующего комитета только путем прямого голосования, при полном к тому же отсутствии голосов «против», большая часть законопроектов никогда не получала достаточной поддержки, чтобы дойти до сената. А из тех, что все-таки выносились на рассмотрение сената, утверждались и вовсе немногие.
Именно так и должна была, по расчетам ее создателей, работать система. Притом что в сенате уже насчитывалась без малого тысяча членов, каждый из которых представлял от пятидесяти до двухсот населенных планет, у Корусканта попросту не было способов соблюсти интересы всех граждан Новой Республики. После последних изменений в сенате его роль почти исчерпывалась рассмотрением общих вопросов обороны и разрешением разногласий между секторами. Вопросы повседневного и оперативного управления были переданы в ведение секторов, систем, планет, регионов, районов и городов с поселками.
Некоторые из сенаторов, те, кто помнил славные времена Старой Республики, иногда сетовали, что сенат, мол, ныне стал не более чем дискуссионным клубом. У большинства, но гораздо более яркими, сохранились воспоминания о владычестве Корусканта во времена темных лет Империи. Поэтому любое ослабление центральной власти как нельзя лучше отвечало их интересам.
Вот так и получилось, что комитет по экономике оказался единственным, кто представил законопроекты на рассмотрение или, говоря несколько иными словами, оказался единственным, имевшим реальные новости для доклада и обсуждения. С остальными комитетами Гаврисом разобрался играючи и оперативно, умудрившись закончить заседание меньше, чем за пару часов.
Тем не менее, когда Лейя влилась в поток выходящих их палаты, у нее возникло стойкое подозрение, что сегодня умы сенаторов и советников были заняты отнюдь не обсуждением законопроектов. У всех на уме был один Каамас. Каамас и правосудие. Или месть.
— Ваше высочество? — окликнул ее напряженный голос, с трудом перекрыв гул толпы.
Лейя приостановилась и, оглядевшись, помахала рукой.
— Ц-ЗПО, я здесь.
— Ах, — произнес робот, с важным видом проталкиваясь к ней. — Надеюсь, заседание прошло успешно?
— Да, пожалуй. Насколько этого можно было ожидать в данных обстоятельствах, — ответила Лейя. — От техников по поводу инфочипа есть что-нибудь новое?
— Боюсь, что нет, — горестно протренькал Ц-ЗПО. — Но есть новости от капитана Соло. Он вернулся и ожидает вас.
Сердце Лейи забилось быстрее.
— Он что-нибудь говорил о своей миссии на Ифигине?
— Боюсь, что нет, — опять растекся в извинениях Ц-ЗПО. — Я должен был его спросить?
— Нет-нет, все в порядке, — успокоила его Лейя.
— Мне показалось, он не слишком расположен к разговорам, — задумчиво заметил дроид. — Если бы я спросил, он бы мог и не ответить.
Лейя улыбнулась.
— Да, наверное, — согласилась она, с нежностью вспоминая манеру своего мужа обращаться с дроидами вообще и Ц-ЗПО в частности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149