– О чем это вы толкуете? – спросила Макколлам. – Последние восемь месяцев он почти все время резвится вместе со своими друзьями.
– Согласен, – ответил Спренкл, – но все трое держатся вдали от стада, и движущей силой этого дистанцирования является Рейми. Он не хочет быть вместе со стадом, но прихватил с собой маленькую компанию.
– Разве это не нормально? – возразила Макколлам. – Они уже почти взрослые, вот-вот должны начать самостоятельную жизнь. Если проводить аналогию с земными видами, то во многих случаях их уже давно выгнали бы из стада.
– И не забывайте, что Рейми с самого первого дня был взрослым, только в теле ребенка, – добавил Миллиган, тоже не отрываясь от клавиатуры; именно он управлял трансляционным зондом. – И по этой причине стремится сорваться с привязи еще сильнее.
– Чушь собачья, – мрачно изрек Гессе. – Если бы он так стремился к тому, чтобы его официально объявили взрослым, то сейчас был бы в первых рядах на этой их церемонии Песни Перемен. Он любитель смертельных трюков, вот кто он такой. Посмотреть, на какую глубину удастся опуститься, и плевать на последствия. Трюк из этой же серии однажды привел к тому, что он сломал себе шею на горном склоне.
Макколлам наполовину развернулась в своем кресле.
– Вы что-то сегодня помалкиваете, полковник, – заметила она.
– Я? – спросил Фарадей, глядя на «снег» на дисплеях. – Я просто думал о Миразни. Задавался вопросом, понимает ли Рейми, от чего она отказалась, дав согласие на то, чтобы он родился в теле ее сына.
– Сомневаюсь, – пробормотал Спренкл. – По-моему, такие мысли ему и в голову не приходят. Он поверхностный человек, если вдуматься. Собственное «я» – вот что для него важнее всего.
– Ну, в таком случае он избирает странные способы продемонстрировать это. – Гессе презрительно фыркнул. – Отбиться от стада и вляпаться черт знает во что! По-моему, так не поступают те, у кого хорошо развит инстинкт самосохранения.
– Верно, – согласился Спренкл. – Но поглощенность собой и инстинкт самосохранения не всегда идут рука об руку.
Гессе хмуро воззрился на него.
– Вы хотите сказать, что у него есть склонность к самоубийству?
– Не обязательно, – ответил Спренкл. – Однако я вполне допускаю, что он может сдаться без борьбы, если бы смерть глядела ему в лицо.
– Черт… – пробормотал Гессе, глядя на дисплеи.
– Ну вот, зонд на месте, – неожиданно сообщил Миллиган.
Взгляд Фарадея заскользил по дисплеям, но все они показывали только быстро плывущих Рейми и Драсни, и никаких признаков хищников. Что бы ни случилось, похоже, все уже позади, и они выбрались из неприятностей целыми и невредимыми.
Затем внезапная мысль пронзила его, горло стиснуло, и он снова посмотрел на дисплеи.
Да, вот они, Рейми и Драсни. Но Тигралло в поле зрения не было.
– Похоже, они поднимаются, – сказал Бич.
– С ним все в порядке? – с беспокойством спросил Гессе. – Миссис Макколлам?
– Он плывет, как обычно, и я не вижу никакой крови, – ответила она, глядя на изображения. – Правда, на одном плавнике как будто что-то висит, но эта штука обтянута его кожей. Вероятно, сивра.
– Они все еще поднимаются, – сообщил Миллиган. – Похоже, направляются на Уровень Один. А, вот теперь я вижу его на дисплее наружного обзора. Да, они плывут к стаду. Счет один ноль в пользу послушных детишек.
– Счет, скорее, две трети ноль, – поправил его Фарадей. – Тигралло-то с ними нет.
Последовала долгая, мрачная пауза.
– Ох, в самом деле, – пробормотала Макколлам.
– Может, он держится далеко позади, охраняя их, – неуверенно предположил Бич.
– Нет, – сказал Миллиган. – Я вижу его на экране наружного обзора. Точнее говоря, то, что от него осталось.
– Сивра, – пробормотал Бич. – Проклятые маленькие гады.
– Кто-нибудь преследует Рейми? – спросил Гессе.
Фарадей заметил, что даже его голос звучал сейчас мягче.
– Нет, – ответил Миллиган. – Все чисто.
– Пока, – сказала себе под нос Макколлам.
Миллиган скривил губы.
– Да.
Гессе посмотрел на Фарадея.
– Мы едва не потеряли все.
– С самого начала было ясно, что мы рискуем, – напомнил ему Фарадей, отметив про себя иронию этого заявления. Чем это они рисковали? – Совету Пятисот это было известно.
– Вначале – возможно, – ответил Гессе. – Но не уверен, что так обстоит дело сейчас.
Фарадей нахмурился. Лицо молодого человека напряглось, подобного выражения на физиономии Гессе Фарадей никогда прежде не видел.
– Что вам известно такого, о чем вы нам не рассказывали? – спросил он.
Взгляд Гессе метнулся в сторону, как будто до него внезапно дошло, что он выдал себя.
– Ничего такого мне не известно, – ответил он, и его лицо застыло, словно кто-то провел по нему цементной лопаткой. – Просто я хорошо разбираюсь в политиках… Можете вы навскидку сказать, когда у джанска следующая фаза сна?
Фарадей, взглянув на часы, произвел быстрый подсчет.
– Часа через три. А в чем дело?
Гессе кивнул на дисплеи.
– Я считаю, что сейчас самое время пойти напролом и объяснить наконец Рейми, что он на самом деле там делает.
Самое время?
– Думаете, это лучше сделать, когда предполагается, что он спит? – спросил Фарадей.
– В последнее время он разговаривает исключительно на джанска, – напомнил ему Гессе. – Я сказал, что настало время посвятить его в нашу тайну, но не тех джанска, которые могут оказаться поблизости и подслушать наш разговор.
– Пожалуй. – Фарадей поджал губы. – Хотя, может быть, имеет смысл подождать еще несколько дней. На протяжении трех последних лет – возможно, самых трудных, которые Рейми когда-либо приходилось переживать, – Тигралло был его ближайшим товарищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124