Может, она и готова пойти на риск быть замеченной в его обществе, но не собирается рекламировать это.
– Я просто хотела извиниться за то, что не выступила в вашу защиту на прошлой неделе, – сказала она. – У меня не хватило храбрости. И верности.
– Не стоит. – На душе у Фарадея чуть отлегло. По крайней мере, Макколлам осознавала, что сделала, и чувствовала себя виноватой. Если не можешь обещать преданности, помнится, говорил он Спренклу в их приватной беседе, то, по крайней мере, веди себя честно. – Я беспокоюсь не столько о себе, сколько о Рейми. Как бы то ни было, я в состоянии встать и защитить себя, а Рейми нет.
– Понимаю.
Макколлам поджала губы, избегая его взгляда. Он заметил, что в последние дни даже движения у нее стали более сдержанными, какими-то, что ли, неповоротливыми. Припомнилось, как в первые дни Бич с серьезным лицом называл ее сокращенно БДПО: Быстро Движущийся Поющий Объект. Больше она уже не пела, по крайней мере в присутствии Фарадея.
– Я вижу, вы взяли запеканку, – сказала она. – Как она сегодня?
– Нормально. – Он отделил вилкой еще кусок. Она не хотела говорить о Рейми. Ничего удивительного: если они не собирались открыто поддерживать живую легенду, Фарадея, уж конечно, они не станут делать этого ради Рейми. – Моя мать готовила лучше. Правда, она шотландка, без примеси итальянской крови. Однако я пробовал и хуже.
– Здесь, на этой станции?
– Вот именно, на этой самой станции. – Фарадей внимательно посмотрел на Макколлам. Сегодня в ее поведении странным образом сочетались почтительность и напряженность, довольно странная комбинация для нее. – Это было во времена «Скайдайвера», задолго до вашего появления здесь. Один из поваров не мог приготовить итальянское блюдо даже ради спасения своей жизни, но все время упорно предпринимал попытки в этом направлении. Со временем это всем так надоело, что каждый четверг грозил обернуться мятежом.
– Мрачная история. – Макколлам взяла салфетку и несколько раз прикоснулась ею ко рту. – Спорю, сегодняшняя мясная запеканка могла бы посоревноваться с его блюдами.
– Что, в ней мало специй? – Обычно у Фарадея к здешней еде была именно эта претензия.
– У меня такое впечатление, что они просто намешали в нее не те специи, – ответила она и положила салфетку.
Только не на свой поднос, а на стол рядом с ним.
– Наверно, снова проблемы с припасами, – сказал Фарадей, стараясь не глядеть на салфетку и чувствуя, как бешено колотится сердце.
Прожив пять лет в такой непосредственной близости с этими людьми, он успел проникнуться убеждением, что Макколлам – редкостная аккуратистка. За все эти годы ему ни разу не приходилось видеть, чтобы она оставила за собой в кафе хотя бы грязную ложку.
Если салфетка останется на столе после ее ухода, он просто обязан будет извиниться перед этой женщиной.
– Скорее всего, – ответила она, рассеянно блуждая взглядом по сторонам. – Думаю, повара тут ни при чем.
– Конечно. – Он с усилием заставил себя вернуться к безобидной теме разговора. – Очень уж строгие меры безопасности во Внутренней системе, из-за чего и задерживается доставка.
– А может, следует винить бунтовщиков на Марсе и Церере, – в тон ему сказала она. – Это они заставляют принимать такие драконовские меры безопасности.
– Или можно винить всю экономику Системы за неспособность настолько повысить наше благосостояние, чтобы мы могли иметь все, что пожелаем. – Фарадей окончательно включился в игру. – Имея безграничные доходы, мы могли бы развивать поселения на лунах Сатурна, колонизировать Плутон и Харон и обеспечить каждого марсианина собственным домом с позолоченным куполом.
– А еще можно винить Бога за то, что в Системе всего девять планет.
Фарадей состроил гримасу.
– Вы победили, – сказал он. – Когда начинаешь обвинять Бога, значит, дальше идти уже некуда.
– И обычно промахиваешься мимо реальной цели.
– Действительно, – согласился Фарадей. – Ну…
– Может, идея арбитра Лайдоф сработает, – сказала Макколлам. – Если мы получим звездолет, перед нами откроется вся вселенная.
– Будем надеяться, – кивнул Фарадей. – Ну, чем вы собираетесь заниматься сегодня вечером?
– Ничем в особенности. – Она пожала плечами. – Скорее всего, немного почитаю и лягу спать. Похоже, вскоре все мы будем очень заняты. Нужно отоспаться как следует, прежде чем это начнется.
– Разумно. Наверно, я поступлю так же.
Она взяла чашку и сделала последний глоток.
– Ну, доброй ночи, полковник. – Женщина встала. – Увидимся утром.
– Доброй ночи, миссис Макколлам.
Они кивнули друг другу, она подхватила свой поднос и понесла его к полке с грязной посудой.
Оставив на столе сложенную салфетку.
Фарадей вернулся к еде, заставляя себя не торопиться и пытаясь выглядеть как всегда. Ему казалось, что оставленная Макколлам салфетка бросается в глаза, точно дымящееся ружье, и взгляды всех посетителей кафе прикованы к ней. Да, к ней и к нему.
Однако звуки разговоров вокруг не изменили своей тональности и никто не подошел к его столу и не потребовал объяснить, что происходит. Либо агенты Лайдоф исполняли свои обязанности весьма небрежно, либо никто на самом деле не наблюдал за ним.
Но рисковать не стоило. Он покончил с едой, поставил пустую посуду и приборы на поднос и встал. Потом, как бы в раздумье, взял салфетку Макколлам.
Она была тяжелее, чем просто небольшой квадрат ткани. Фарадей положил ее на свою собственную салфетку и с подносом в руках пересек помещение.
И когда он ставил поднос на полку, и его тело на мгновение заслонило обзор остальным посетителям кафе, он быстро сунул салфетку Макколлам в карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124