Вообще-то ее вполне можно было понять, ведь если бы я несколько минут назад не обнародовал ее имя в своем блестящем выступлении, барышня сейчас была бы одним из безвестных пленников в гостинице.
Я откашлялся.
Если позволите объяснить…
– Молчать, – оборвал меня Антонович.
Он не повысил голоса, даже не взглянул на меня – его взгляд был прикован к Тере. Но мне будто кляп в рот сунули, моя попытка вмешаться пресеклась в зародыше. Само присутствие этого человека, сила и злоба, которые таились под его бесстрастным обличьем, подавляли почти физически, точно так же как его голос, лицо или дорогой костюм. Впервые в жизни я по-настоящему понял, как Антоновичу удалось создать такую огромную, всеохватывающую преступную империю.
Но Теру оказалось не так просто задавить авторитетом.
– Послушайте, я не знаю, кто вы такой, – продолжала она, когда все благоговейно заткнулись, – но если вы думаете, что я представляю для вас какую-то ценность, вы глубоко заблуждаетесь.
– Вряд ли, – спокойно возразил Антонович. – Твой отец – единственный оставшийся на свободе из тех, кто работал с этим кораблем и изучал его. Ты – приманка, которая заставит его вылезти из норы.
– Если вы так думаете, вы еще глупее, чем кажетесь, – хмыкнула Тера без малейшего уважения к чувствам собеседника.
Я увидел, как с другой стороны нашего маленького кружка поморщились братец Джон и Эверет, а Пакс и Пикс на плечах Иксиля слегка вздрогнули. Просто никто не смеет так разговаривать с Антоновичем.
– Мой отец прекрасно знает, какое значение имеет этот корабль для человечества, – продолжала барышня. – И он никогда не позволяет, чтобы его личные интересы препятствовали важным делам. Он ни за что не станет делиться информацией об «Икаре» с таким человеком, как вы. Тем более – если вы станете угрожать ему.
– Даже чтобы спасти жизнь своей дочери? – спросил Антонович тоном «позвольте усомниться».
– Даже в этом случае, – безразлично ответила Тера. Она величественно, даже надменно выпрямилась, и горделивая поза помогла ей на мгновение скрыть боязнь и неуверенность. Наверное, вот так же презрительно, без капли страха настоящие монархи древности взирали на восставших крестьян. И с тем же результатом.
– Жаль, – с легким сожалением сказал Антонович. – В таком случае ты для меня вообще ничего не стоишь.
Он взглянул на охранника, стоящего позади и справа от меня, и махнул дряблой, старческой рукой.
И внезапно ствол, что упирался мне в спину, исчез, краем глаза я заметил, как громила поднимает пистолет и целится прямо в лицо Тере.
Не знаю, почему я сделал то, что сделал. Антонович блефовал, и я знал, что он блефует. Он бы никогда не стал убивать потенциального заложника, бесполезность которого еще не доказана, даже если бы жертва осмелилась плюнуть ему в лицо, как это сделала Тера. Я знал, что это лишь красочное представление, и, если бы у меня была хоть доля секунды на раздумья, я бы сообразил, что своими действиями лишь играю на руку преступникам.
Но я обещал Камерону, что присмотрю за его дочерью, и мои рефлексы сработали сами по себе. Я толкнул стрелка под руку, развернулся на правом каблуке и правым же локтем ударил его в солнечное сплетение, одновременно стараясь левой ухватить пистолет.
В этот миг я был как никогда близок к провалу. Локоть мой врезался в непрошибаемую пластину бронежилета противника, попытка выхватить оружие окончилась полной неудачей – громила успел отдернуть пистолет. Пока я пытался восстановить равновесие, он сделал широкий шаг назад и уставился на меня с брезгливым интересом, как на новый подвид насекомых. Хорошо еще, что в результате всех этих манипуляций я не шмякнулся носом в пол – тогда бы действительно был полный провал.
Я внутренне сжался, ожидая, что сейчас меня накроет град выстрелов и страшная боль. И опять мои рефлексы оказались неуместны.
– Интересно, – раздался в напряженной тишине равнодушный голос Антоновича. – Ты был прав, Риланд. Он действительно рвется в герои, верно?
– И к тому же, по-видимому, питает теплые чувства к мисс Камерон, – поддакнул братец Джон.
Он откровенно торжествовал, хотя оставалось только догадываться, чему ж он так радуется – моему провалу или своей проницательности.
– Чувства, которые я к ней питаю, вам все равно не понять, – проворчал я, не сдержавшись. Все-таки я только что публично опростоволосился. – Например, верность. Или простое человеческое сопереживание. Вы похожи на людей меньше, чем большинство знакомых мне представителей иных разумных рас.
Братец Джон разом перестал сиять, как сверхновая, лицо его обезобразила злоба.
– Слушай, Маккелл…
– Довольно, – перебил его Антонович, разглядывая меня с тем же брезгливым интересом, что и его телохранитель. – Несмотря на недостатки воспитания, ясно одно: Маккелл не хочет, чтобы леди причинили вред. – Он слегка приподнял брови. – Это ведь ясно, правда?
Я взглянул на Теру. Ее глаза все еще лихорадочно блестели, остатки решимости не покинули ее, но барышня заметно побледнела. Аура смерти и зла, окружавшая Антоновича, начала угнетающе действовать и на нее.
– На что это вы намекаете? – спросил я, предпринимая последнюю, отчаянную попытку сблефовать.
Мог бы и не утруждать себя.
– Не строй из себя дурачка, Маккелл, – пожурил меня Антонович. – Это тебе не идет. Ты снимешь блокировки, которые поставил на системы «Икара»? Или моим людям отвести мисс Камерон в машинное отделение?
Я вдруг почувствовал, что на корабле ощутимо похолодало.
– У меня есть встречное предложение, – сказал я. У меня почему-то стал заплетаться язык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151