Я вижу, ты уже поделился своей версией с Терой. Может, и меня просветишь?
– Антонович – торговец смертью и страданиями, – с мрачным пафосом заявил Никабар. – Он покупает и продает наркотики, оружие, таможенных чиновников, правительства и чужие жизни. И мы хотим знать, как ты на самом деле связан с его организацией.
Пока говорил, он не сводил с меня сурового взгляда.
– Прекрасная речь, – похвалил я, чтобы потянуть время.
С самого начала я понимал, что среди команды неизбежно пойдут пересуды о том, как мне удалось так просто и быстро достать борандис для Шоуна. Но я не ожидал, что подозрения и кривотолки так быстро перерастут в прямые обвинения. Н-да, может получиться действительно неловко…
– Ревс, ты специально готовился? Или премьера состоялась гораздо раньше, когда ты летал на корабле, который был связан с Антоновичем ? Это был прошлый твой корабль, да? Или позапрошлый? Или история уходит в глубь веков?
– Ты к чему ведешь? – спросил Никабар с тем устрашающим спокойствием, которое бывает разлито в воз духе перед грозой.
– К тому, что ты и все остальные на борту «Икара» на том или ином этапе своей карьеры работали на Антоновича, – пояснил я. – От него никуда не денешься. Его щупальца тянутся во все уголки Спирали. Просто невозможно вести дела и не напороться на его сети.
– Это не одно и то же, – запротестовала Тера.
– Ах, значит, если ты не ведаешь, что творишь, так это не считается? – фыркнул я. – Довольно склизкая морально-этическая позиция.
– Кстати, о скользких и изворотливых. Ты так и не ответил на вопрос, – вмешался Никабар.
– Я как раз к тому и веду, – ответил я. – Просто хочу быть уверен, что меня поймут правильно. Антонович урывает куски от столь многих пирогов еще и потому, что имеет привычку скупать легальные предприятия, переживающие серьезные финансовые затруднения. У меня было свое дело, вполне законное. Благодаря монополии паттхов на перевозки я сел на мель. Антонович выкупил меня. Конец истории.
– Нет, это не конец истории, – возразил Никабар. – Он купил не только твое дело. Он купил тебя.
– Конечно купил, – с немного наигранной ноткой горечи согласился я. – Все дело-то было – Иксиль и я.
– И вы продали свои души, – с тем же трагическим пафосом заявил Никабар. – За деньги.
– Я предпочитаю рассматривать это как вынужденную продажу части самомнения, чтобы не пойти ко дну, – парировал я. – Или ты считаешь, что более честным и благородным поступком было бы объявить о банкротстве и оставить кредиторов у разбитого корыта, да?
– О каком долге идет речь? – поинтересовалась Тера.
– Пятьсот тысяч коммерц-марок, – ответил я. – И поверь, я испробовал все законные пути достать эту сумму, прежде чем сдался и позволил людям Антоновича выкупить нас.
Конечно, это не вполне соответствовало истине. Но момент был уж больно неподходящий, чтобы мутить воду.
– А что теперь? – спросила она.
– А что теперь? – переспросил я. – Думаешь, мне нравится, что меня прижали к ногтю? Думаешь, я не мечтаю откупиться от них? Знаешь ли, Антонович не плохо поднаторел в своем деле. Он все устроил так, что нам не выслужить свой долг до середины будущего века.
– Должен же быть какой-то другой выход, – настаивала Тера.
Я невольно наморщил лоб, почуяв неладное. Она пришла сюда, чтобы бросить мне в лицо обвинение – дескать, я последний подонок Спирали и все такое. Но для общественного обвинителя она что-то уж слишком интересуется, как именно попался в эту паутину лично я. Подозрительно.
– Например? – спросил я.
– Вы с напарником могли бы сдать их, – предложила она. – Пойти в полицию или отдел по борьбе с наркотиками. Или даже в разведку Гвардии, если Антонович торгует еще и оружием, им там тоже заинтересуются. Вы могли бы дать показания против него.
Я вздохнул.
– Ты так ничего и не поняла. Послушай, Тера, вот уже двадцать лет, как нет в Спирали такого полицейского, который не мечтал бы заполучить Антоновича. И, насколько мне известно, Гвардия Земли тоже по нему сохнет. А не могут они схватить его вовсе не из-за недостаточности улик или нехватки камикадзе, которые готовы дать показания. Все дело в том, что никто не может найти Антоновича. Никто не знает, где он находится, и если дела и дальше так пойдут, и не узнает.
– Но…
– И более того, стоит мне рыпнуться, как моя песенка будет спета, – перебил я ее. – Антонович держит мой долг в банке Оникки, а у них там действует совершенно очаровательное законодательство в отношении должников. Ему достаточно востребовать с меня задолженность – и следующие тридцать лет я буду работать за пятьдесят коммерц-марок в день. Уж извините, но у меня другие планы.
– Например, провести эти тридцать лет, работая на Антоновича, – многозначительно предположил Никабар.
– Да, выбор попахивает, – признал я. – Но зато, по крайней мере, не приходится гнуть спину, и я по-прежнему могу летать.
– А Антонович снимает сливки.
– Как я уже сказал, выбор невелик и попахивает, – пожал я плечами. – Если у вас есть другие предложения, готов их выслушать.
– А что, если найти кого-то, кто выплатит твой долг? – спросила Тера.
– Кого интересно? – горько усмехнулся я. – Если банки и раньше воротили от меня нос, то с чего они захотят помочь мне теперь? Разве что у кого-нибудь из вас завалялось полмиллиона на карманные расходы, которые вы не знаете, куда деть.
У барышни непроизвольно дернулся уголок рта.
– Ты говоришь так, как будто уже сдался, Маккелл.
– Не сдался, а смирился с реальностью. – Я вздернул бровь. – А вот готовы ли вы сделать то же самое?
Они оба нахмурились.
– Что ты хочешь сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151