Я для вас не пожалею.
Алексей глядел на зерно, насыпанное пирамидкой, и плечи его распрям-
лялись. С них сходили мозоли, натертые коромыслом, на котором таскал он
полные ведра навозной жижи. Все улыбались навстречу дню, ветерку, несу-
щему запах спелой ржи, навстречу Никишке, с его заманчивым предложением.
- Это дело, - сказал Никишка, - на пятнадцать лишних пудов мы телку
годовалую купим, а добавить еще пятнадцать - там третья корова. Кабы ты
не смеялся...
- Что ты, какой здесь смех! Такое дело - я сейчас парня с возом пош-
лю.
- Погоди, - Ферапонт обернулся ко всем. - Ведь мы посоветуемся?
- Погоди, дядя Никифор, посоветуемся, - ответили девчата.
- Вот глупые! Дети вы еще у меня. Своей выгоды не понимаете. Советуй-
тесь, конечно. А уж я вам тридцать-то пудов в торпище насыплю. Завтра
утречком сам привезу. У вас два пуда на семена останется. Ведь вы ж по
зернышку сажаете. Два пуда вам на десятину. Больше вы и не управитесь
посадить.
- Третья корова, - прищелкнул языком Никишка. - Это, братцы, третья
корова.
Никифор и Чугунок ушли. Шли и разговаривали.
- А что, Никифор Никифорыч, могут они обработать весь клин нашей зем-
ли?
- Одни - нет. А ты бабу с ребятней на сколько дней мне работать да-
ешь? Дня на четыре, кажись? Я тебе лошадей-то на два дня давал?
- На два. Четыре дня по справедливости. Отработают. А что, Никифор
Никифорыч, ежели им машины? Пожалуй, весь клин-то и обработают?
- Нет таких машин, чтоб этим способом рожь сажать... на десятину
здесь ден двадцать бабьих нужно. Машины эти - опахать да убрать... весь
клин пять-шесть машин могут. А ты не знаешь, Семка землю опять сдает?
Лошадь покупать не собирается?
- Нет, где ему! Опять до вас качнется. А что, Никифор Никифорыч, мо-
гут они подобрать себе в коммуну молодежь, которая поспособней, да и от-
тяпать у нас землю-то? А нам вон кустари отвести? Чего мы с ними сдела-
ем?
- Очень просто. А ты не знаешь, у вдовой, у Парахи, обе девки дома?
На заработки не ушли?
- Кажись, дома.
Так они разговаривали. Каждый думал по-своему.
Никишка обдумывал засадку трех десятин коммунскими семенами и набирал
шестьдесят бабьих дней.
Чугунок проверял - возможно ли обойтись без него и без мужиков в об-
работке земли? Скоро ли спалят гасом или пустят какую бациллу? В голове
его тяжело, как камни, ворочались мысли:
"Как спастись? Может, хоть ребят в коммуну пристроить. Анютка там
своя. А уж старикам-то все равно".

*

Хозяйственный успех маленькой коммуны был полный. Рожь стояла в меш-
ках, занимая целую комнату дома. Кроме опытных семян, три десятины засе-
ва дали двести сорок пудов. Овес стоял полный и ровный. Две десятины его
обещали не меньше полутораста пудов. Десятина свеклы краснела, как заря,
стога клевера давно стояли в поле. Не двух, а десяток коров можно было
прокормить зиму. Каждый опыт удался. И горох, и вика, и ячмень - все
обещали свою лепту в хозяйство.
После уборки ржи выдалось несколько дней свободных, и ребята поехали
сдать излишки, которые они обещали сдать государству в общественном схо-
де. Чтоб показать пример - пятидесяти пудов не жалко.
Приехали на станцию, встали на весы.
- Кто сдает? - спросил приемщик, кудрявый, огненно-рыжий, весь в ко-
жаном.
- Излишки от комсомольской коммуны.
Приемщик опустил руки. Глаза его стали округляться.
- Сволочи! - сказал он вдруг решительно и резко.
Несколько секунд ребята даже не поняли значения этого слова. Краска
обиды медленно залила их лица вместе с осознанием постыдного значения
слова. Они разинули рты для ответа.
- Вы не ослышались, именно, именно, - повторил рыжий словечко. - Что
вы, в лесу живете, пенькам молитесь? А где чутье? Да что вы, газет не
видите? Ведь это же большое общественное дело - сдача излишков! Важней-
шая политическая кампания. Ну, прохвосты, идемте-ка, идемте-ка, я вас
проведу в райком. Я покажу вас, ярких представителей несознательно-пра-
вого уклона. Вам там расскажут...
- Да зачем нам туда... - уперся Алексей.
- Нет, идемте, идемте, - ехидно-любезно приглашал рыжий.
Алексей сразу почувствовал к нему острую ненависть.
- Вы поняли, за что я вас ругаю? Поняли?
- Красный обоз нужно было организовать.
- Браво, молодцы!
Рыжий вдруг подпрыгнул и выделал ногами телячий фортель. Алексею ста-
ло смешно и потеплело:
"А, пожалуй, хороший парень?"
- Эх вы, чортушки, - совсем поласковел рыжий и, взяв за плечи ребят,
повел их к столу.
Уселись на мешки с рожью, заменяющие стулья.
- Ну-ко, давайте обмозгуем, как это все исправить. Сколько вы еще
привезете?
- У нас всего пятьдесят пудов.
- Чорт, маловато! Во главе обоза хорошо бы подвод шесть и надпись: от
комсомольской коммуны. Эх, я бы сфотографировал!
- У нас и лошадей-то две...
- Лошадей найдем. А сколько вы, ребятки, сеяли? - спросил он невзна-
чай.
- Три десятины.
- Ай-ай-ай, неурожай, значит, был, - посочувствовал рыжий.
- Нет, у нас перед другими лучше всех.
- Пудов, значит, восемьдесят десятинка?
"Вот чорт, угадал", подумал Алексей, и его охватила смутная тревога.
- Сколько же вас в коммуне?
- Восемь человек, - угрюмо ответил Ферапонт.
Все молчали. Исподлобья оглядывая неприятного рыжего, Ферапонт грыз
соломинку. Сам рыжий водил пальцем по столу.
- Как раз пять подвод у вас!
- Как так?
- Да еще сто пудов излишков. Самых настоящих...
- Ну уж... - замялись ребята...
- А вот считайте: двести сорок пудиков урожаю, пятьдесят привезли.
Сто привезете. Остается девяносто пудиков.
1 2 3 4 5 6 7