- Пятьсот? Согласен! По рукам, товарищ! Я за власть все отдам! Я себя
в мешок завяжу! По рукам! - Никишка бросился обнимать и охлопывать по
плечам Сорокопудова. - Идем, - потащил он, - идем в амбар, сам увидишь,
сколько себе оставляю. На прокорм! В обрез! Жена, ты где там? У меня
чтоб поддержать! Завтра же хлеб пеки с картошкой. Рожь - любимой советс-
кой власти!
Сорокопудов махнул рукой Анютке и они пошли в амбар. Огромный ключ,
похожий на обрез, с громом и звоном отпер дубовую дверь амбара с развод-
ными железными петлями.
Пахнуло сухой рожью и защекотало в груди. Рожь лежала не в сусеках, а
в мешках. На котлах - чтоб не лазили мыши. В каждом мешке пять мер. Со-
рокопудов сосчитал триста мер. Это будет триста пятьдесят пудов.
- Сто пудов себе оставляешь, а все излишки власти?
- Именно, именно, с любовью. В газетах напиши!
- Ладно. Вот это сознательность. Запиши, товарищ, Валаева: гражданин
Никифор Салин оставляет себе сто пудов на хозяйство, все же излишки, ка-
кие нашли, отдает государству по твердой цене. К сему сам Никифор Салин.
- Распишись, папаша, в газету пошлем! Пойдем собрание делать.
Об'явим.
- С восторгом! - Никишка засучил рукав и расписался.
Во время всех разговоров присутствовал и Мотька. Он молчал, как ка-
менная баба. Он глаз не сводил с Анютки. По лицу его ходили рыжие пятна.
Собрание собрал Сорокопудов в несколько часов. Он сам помогал Чугунку
оповещать население. Разослал всех боевиков. Перед собранием все разго-
варивал с Никишкой. Очень интересовался хозяйством, постройками. Долго
удивлялся на нужник, стоявший внутри двора, недалеко от дома, на пригор-
ке.
- Хозяин ты культурный. Один ученый немец предлагал определять
культуру по отхожим местам. Нужника у вас на все село три, четыре. У
тех, кто в городе жил, да в школе. Аккуратный мужик! - он заглянул туда.
- Аккуратное обращение, даже листочки от календаря! Ну, брат, ты пример-
ный...
Никишка расцветал от похвал.
Угостившись квасом, оба вместе, рядышком, пошли на собрание. Слух о
новых поисках хлеба Сорокопудовым, о страшном карандаше и Анютке, кото-
рая сама указывает, к кому зайти, взбудоражил село. Пробегая на собра-
ние, мужики кричали ее матери:
- Сука ты, знать! Сучку и родила!
- Змея ты, чорт, змею нам подарила!
- Предупреди дочку-то: пусть опомнится.
- Скажи ей, кабы чего с ней не стряслось. Бог ее накажет!
Мать не знала, что и подумать.
Предсельсовета открыл собрание. Был он растерян. Сорокопудов наедине
поговорил с ним слишком ласково. Но в этом разговоре были такие слова,
как мошенничество, покрывательство, суд, тюрьма. Председатель сидел, как
на кусту терновника. Секретарствовать Сорокопудов усадил Анютку. Она за-
дорно поглядывала на Мотьку, на Егора и Авдоньку. Лесоваткинцы явились
тоже. Сорокопудов сказал вступительное слово. Попросту, с расстановоч-
кой. О пятилетке, о том, почему нужен хлеб. О злостной политике кулаков.
Немного сказал. Намекнул, что в Жуковке есть скрытые запасы. Этого госу-
дарство не прощает. Особенно тем, кто зарыл в землю и гноит. Наконец,
дал слово Никишке.
Выступил Салин. Прижимая руки к сердцу, убеждал поступить по его при-
меру. И после его слов снова вышел Сорокопудов. Рядом с Никишкой встали
Сахарный Лоб и Гришенька. Рядом с Мотькой - Алексей. Кое-кто из родни
ихней - Федор, Ферапонт. Сорокопудов пригладил рыжие вихры.
- Мужики, - сказал он, вдруг меняя свой всегдашний тон, какого тона
еще не слыхали: - пора одуматься, мужики. Кулаки кричат - "деревню гра-
бят!", середняки подтягивают, а бедняки себя не поймут. Поймите же: ку-
лак лицемерен. Вот он перед вами. Новый кулак, обделистый, ласковый. Ли-
цемер. Волк в шкуре ягненка! Вы думаете, он отдал последок? Он любит
власть? Он жить без нее не может? Негодяй! Он обманул всех - власть, ме-
ня, нас всех здесь, собрание, счел за дураков. Лгал перед сотнями наро-
да! У него зарыто не меньше пятисот пудов. Вот моя голова порукой. Идите
всем сходом и убедимся, каким гадом, какой змеей может оказаться лице-
мер, ваш друг, которого вы покрываете.
Сход двинулся к дому Никишки в молчании.
Десятники собирали лопаты. Стук железных лопат и - молчание. На ог-
ромную угрюмую толпу не лаяли собаки.
Никифор машинально перебирал ногами. Перед самым домом он вдруг заго-
релся и дико закричал:
- Не найдешь, нету! Нет у меня! А не найдешь - за все оскорбление от-
ветишь! - и поднял руки, жилистые, скрюченные, к ясному небу.
Сорокопудов собрал понятых.
- Оставьте лопаты, сперва придется снять с места нужник!
Гул удивления пошел по народу.
Никишка и Сорокопудов, поглядели друг на друга в глаза. Пристально.
Никишка отвернулся и пошел в хату. Под каждым его шагом скрипела по-
ловица.
Сняв нужник, вынув ящик с нечистотами, понятые начали копать. Земля
на пригорке была сухая, рассыпчатая. Сырость не проходила сюда из плот-
ного дубового ящика.
Первую сажень глубины копали ретиво. Затем стали оглядываться на Со-
рокопудова. Он стоял уверенно. Снова копали.
- Труба! - вскрикнул вдруг Семка, - жестяная труба!
Народ бросился к яме. Все лезли наперебой, заглядывали. Труба шла
наклонно. Принялись копать еще ретивей. Семка откапывал трубу. Она ве-
лась наискось к дому.
Сорокопудов взял у Анютки карандаш. Положил портфель на колени. Стал
что-то чертить.
Труба привела под дупленую ветлу. Она подходила под самую ветлу и вы-
ходила прямо в дупло. Вскоре обнаружили и другую трубу. Та выходила в
колодец. Лопата ударила в сруб.
1 2 3 4 5 6 7