Да неспокойно было в селе. День и ночь только и разговоров что о тракторе.
Беднота не налюбуется на стального коня, не нарадуется. Говорит о нем весело:
- Ну, теперь сами свою землицу вспашем-засеем.
- Теперь к Алдохиным, к Салиным в кабалу не пойдем!
- Довольно, хватит кулачью в ножки кланяться, свое добро с поклонами отдавать!
А богатеи гудят злобно:
- От него хлебушко керосином пропахнет!
- Трактор землю опоганит, перестанет земля родить!
Да еще и грозятся своим испольщикам:
- Хуже вам будет, вот увидите!
- Понадеетесь на Ивашку, жевать вам сухую корку.
- Смотрите, отскочит у него гайка али какой винтик, вот тебе и тарарахтор - стоп машина! И провороните весенний сев.
И нарочно выводили на прогулку своих сытых коней, подкормленных овсом к весенней пахоте.
- Вот они, кони-то, - не железные, живые да любезные, у них гайки не отскочат, винты не сорвутся! Тьфу нам на ваш трактор-тарарахтор!
Но бедняки-то знают - это кулаки от зависти. Совсем бы другое говорили, если бы к ним в хозяйство попал стальной конь. Хвалят же они молотилки, сеялки, веялки, попавшие в их загребущие руки.
Озорные девчата на светлые закаты уже частушки-насмешки звонкими голосами кричат.
Под их песенки-припевки веселей и звон из кузницы.
Там Иван с Агеем к четырехлемешному плугу лемеха куют. Железные бороны клепают. Ремонтируют сеялки, которые притащили кулаки во время разгрома барского поместья да бросили за неисправностью. С машинами-то они обращаться были не горазды.
Подходят кулаки, заглядывают в кузню, щурясь на пламя кузнечного горна. Допрашивают:
- Неужто такой плужище ён потянет?
- Потянет!
- И ежели бороны сзади прицепить, потянет?
- А чего же ему сделается!..
Покряхтят кулаки, побурчат и восвояси пойдут под смешки парней и ребятишек, снующих вокруг кузницы.
Однажды подкараулил Макарка-батрак, когда Иван Кочетков был возле трактора один. Подбежал и взмолился:
- Посади ты меня с собой, дядя Иван, дай поправить... Век тебе этого не забуду!
- Ну, ладно, - сказал Кочетков, - садись, проедемся, ежели тебе так не терпится.
Проехали они с ним до гумен, дал руль подержать, похвалил, какие у него руки крепкие. И спросил:
- Ну как, убедился, какая в стальном коне сила?
- Эх, мне бы его в руки! Уж я бы его любил да холил! - Макарка даже зажмурился, вообразив себя хозяином такого чуда.
- За чем же дело стало?
- Так ведь у Алдохина такого коня нет.
- И не будет!
- А на вашего меня пионеры не пустят!
- Вот то-то, парень, нельзя и нашим и вашим. Смотри, сядешь ты в лужу между двух коней!
Задумчивым ушел Макарка от стального коня, что-то не веселило его больше гарцевание на сытых кулацких лошадях.
Странные, непонятные перемены в своей судьбе стал замечать и Гараська. Словно действительно трактор прибавил ему каких-то неведомых сил. Грозный его хозяин Никифор Салин вдруг смягчился, стал с ним ласков и - вот диво! - даже уважителен. Не то что прежде: за каждую провинку - затрещину, по каждой прихоти - щелчок, теперь пальцем даже не грозился.
За обедом сажает поближе, за общий стол. Лучшие куски наравне с двояшками теперь и Гараське да-гг.
И, растянув в улыбку губы, говаривает жене: "Подбавь-ка на Гараськину долю щец понаварней!" Или: "Подлей-ка Гараське в кашу молочка топленого".
А однажды, когда Гараська чистил жеребенка со звездочкой на лбу, вдруг такое сказанул, что у Гарйськи под сердцем засосало:
- А что, вот вырастет Звездочка, отдам я ее тебе за труды... Не все тебе, парень, в батраках ходить, будешь сам хозяином!
Не поверил Гараська своим ушам, взглянул в глаза хозяину и видит в них какое-то лукавство. Играют в карих Никишкиных глазах волчьи огоньки.
- Ну что, не веришь, думаешь, я плутатор какой?
Я за твою верную службу могу и наградить. Я в своем хозяйстве царь захочу одарить конем и одарю!
Молчит Гараська, сдерживает громкое биение сердца, ждет, чего скажет кулак дальше. А он ничего больше не говорит. Треплет по холке жеребка, хвалит его красоту, резвость. Разжигает у батрачонка аппетит.
ТАЙНАЯ СТРАЖА
А весна все ближе. Сверкает март - аж глазам больно.
Капели с крыш с рассвета до темна поют. И слышно, как ручьи роют сугробы и ночью. И вот уже взгорбился лед на реке. Засинели в лугах озера талой воды. В одно веселое воскресенье деревенские бабушки напекли ребятам жаворонков с глазами из брусники. И ребята не стали их есть, а только попробовали и, надкусил, выставили и а коньках крыш, на скворечницах.
И, словно на приманку, прилетели вдруг настоящие жаворонки.
Ребята их услыхали сразу. Жаворонки не таятся - как только появились, сразу подымаются вверх над проталинками и звенят-звенят, словно принесли с собой колокольчики весну-красну будить.
Красна будет эта весна для бедноты Метелкина. Спаялись люди вокруг Ивана Кочеткова и его стального коня.
Уговорились артелью сеяться, артелью хлеб убирать и весь урожай делить по справедливости. Никто чтобы обиженным не был. Радостно: кончается кулацкая кабала той весной.
Радовались и мальчишки в красных галстуках. Всем не терпелось поскорей увидеть, как выйдет стальной конь на поле, как вспашет первую борозду. Широкая это будет борозда - в ширину четырехлемешного плуга. Так в Метелкине еще не пахали.
И радостно и неспокойно как-то бедноте. К пожарному сараю, где ночует трактор, стали снаряжать на дежурство не всех мужиков, а самых надежных. Мало ли что...
Прежде чем спать пойти, Иван Кочетков сам дежурных поверяет. Придет, осмотрит пожарный сарай. Если охапки сена, брошенные дежурным лошадям на ночь, слишком близко к сараю брошены - отодвинет. Курящим сторожам велит дымить подальше от сарая, над бочонком с водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42