Но пионерам и этого мало - решили учредить свою тайную стражу. А мужикам и невдомек, почему это с ними увязываются ночевать мальчишки.
Однажды прибегает в школу Гараська и весь дрожит.
И прямо к учительнице - забыл, что звать ее надо либо Анна Ивановна, либо товарищ Аня, - прильнул к ней и шепчет:
- Тетенька Анна, беда!
- Что с тобой, Герасим, откуда беда, какая?
И тут прошептал ей Гараська на ухо такое! Анна Ивановна сразу собрала совет отряда и, взяв со всех слово молчать и хранить все в тайне, сказала:
- Ребята, нам надо усилить бдительность. Кулаки подговаривали Герасима поджечь пожарный сарай.
- Коня мне за это обещали... "А тебе, - говорят, - проще простого, ваши мальчишки там с дежурными все время вертятся, на тебя никто и внимания не обратит. Не подумает. Тем более, - говорят, - ты в красном галстуке.
Вот, - говорят, - и пойдет тебе пионерство на пользу - коня получишь!"
Говорит это Гараська, а у самого губы трясутся.
- Ну, а ты что же, в глаза им плюнул? - так и вскочил горячий Сережка.
- Нет...
- Эх ты, рохля!
- Постой, Сережа, так нельзя ему было, ему надо быть хитрей, он в кулацком окружении, - остановила вожатая.
- Я сказал только одно - боюся... Ну и заплакал еще.
- И правильно, чтоб отвязались, гады, - сказал Степан.
- Ага, это лучше. Чтобы подумали, что ты просто глупый, трусливый, для них безопасный! - догадался скорый в мыслях Сережка.
- Они этого дела не оставят, уж если задумали. Надо за ними следить зорче, - пробасил Иван.
И поручено было Гараське притворяться трусливым и глупым и следить, что затевают кулаки против стального коня.
Ивану Кочеткову об этом случае не докладывали, но почему-то он стал ночевать в пожарном сарае, устроив себе постель рядом с трактором.
ПАРУСА НАД ПОЛОВОДЬЕМ
Вот и грянул разлив. Цна и Мокша в нижнем течении вскрываются с громом, с треском. Текут они с юга на север. Их талые воды с верховьев, где весна наступает раньше и солнышко пригревает горячей, набегают буйно, радостно и взламывают лед в какую-нибудь одну ночь.
Вчера еще по горбатому льду можно было перебегать с берега на берег, перескакивая через закраины. А в ночь вдруг как подует теплый сырой ветер, на реке раздадутся пушечные удары, звон, скрежет, произойдет какая-то сказочная битва, и расколется ледяной панцирь. Река выльется из берегов и пойдет затоплять луга, леса, выгонять из нор лис, пугать зайцев, загонять на острова злых волков.
И тут начинается для метелкинских ребят удалое веселье.
Ну как не прокатиться на льдине! Ну как не погнаться на лодке за лисой, сидящей на унесенном водой дереве!
Ну как не заплыть в лес и не помочь по древнему обычаю деда Мазая зайчишкам, застигнутым половодьем!
Еще накануне по селу веет чудесным, бодрящим запахом смолы, которую варят на кострах, чтобы осмолить проконопаченные лодки.
Здесь и маленькие - рыбацкие, и большие - базарные ладьи, и громадный дощаник для перевозки людей и лошадей вместе с телегами на ту сторону разлива, размахнувшегося здесь километров на пятнадцать.
В эту весну раньше других принялись уделывать свои базарные ладьи кулаки Салины, Алдохины и другие бога-, теи. Им есть что на базар везти. Нарочно до весны свой товар берегут, чтобы продать подороже.
Пока бабы ставили заплаты на домотканые холщовые паруса, а старики конопатили и смолили лодки, кулацкие сынки вместе с батраками выкатывали к берегу бочонки с солеными огурцами, которые хранились подо льдом пруда, бочки с рубленой капустой. Корыта с посоленными в них свиными окороками. И все это с песнями, с шутками, с каким-то вызовом, словно желая похвалиться перед бедняками тем, что не с пустыми руками поедут они на базар.
- Здорово нынче спекульнем, - подмигивая Ивану, говорил Силантий Алдохин, - по твоей милости. Прежде бы овес, пшеницу соседям на семена взаймы дал, а теперь вот на базаре продам!
Он злился, что Кочетков достал семена для бедноты в совхозе. Там взаймы "так на так" дали - сколько возьмешь, столько и отдашь. Государство не наживается. А кулакам надо было отдавать за мешок семян два мешка из нового урожая.
Силантий только виду не подает, что злится. Зубоскальством старается досаду скрыть.
- Ух, весна ныне ранняя, грязюгу такую развезло, что на базар, кроме нас, никто ничего и не подвезет. Мы будем на базаре цари. Приплывем в лодках, под парусами, как варяги. И будем ценой владеть!
- Ворюги вы, а не варяги!
Кулаки только похохатывают.
- Чего-то они сегодня уж очень откровенно на базар собираются? удивился дед Кирьян. - И все дочиста, всем гамузом, будто нарочно сговорились!
- А пусть плывут с попутным ветром, без них в селе воздух чище, попыхивая трубкой, отвечал Иван Кочетков, а сам тоже задумывался.
Собирались базарничать и Салины.
- И тебя возьмем, доставим удовольствие. - Никифор похлопывал Гараську по плечу тяжелой рукой. - Собирайся, точи зубы орехи грызть, востри язык на конфеты!
Словно и забыл, что отказался батрачонок погубить коня стального ради коня живого.
И не напоминает, не корит за робость.
Удивительно это Гараське и страшно. Уж очень опасны улыбки кулака. На губах-то ласка, да в глазах опаска...
Так и ходят в зрачках волчьи огоньки.
Но его дело батрацкое, подневольное. Сказано - собирайся на базар, надо собираться. Пиджачок на подкладке из пакли Гараська почистил, сапоги, от покойного отца оставшиеся, дегтем смазал.
- Молодец, - хвалит его кулак, - не босиком же по базару гулять... Обязательно надевай сапоги, да наверни поболе портянок, чтобы с ног не свалились!
Вместе со всеми таскал Гараська свиные окорока, катал бочонки с огурцами, отвозил на подводе мешки овса и пшеницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42