Тут и получат наш сюрприз! Только вы пока секрета не открыБайте. Наш праздник начнется хороводами, танцами.
Вначале мы покажем кино. Кинопередвижка нам обещана, завтра я за ней сам съезжу.
Это сообщение Калиныча вызвало бурный восторг.
Особенно возрадовался Рубинчик. С души у него словно туча сошла. А он-то подумал, будто старый рабочий, да еще коммунист, способен из-за грошового заработка пойти на сговор с самогонщиками!
Стыдно стало Рубинчику и ребятам из его звена. Очень стыдно. Порывисто бросился он к Калинычу, прижался к нему и заговорил горячо:
- Дядя Ваня, простите! Простите меня, пожалуйста!
- Да что с тобой? За что простить? Чем провинился?
- Я про вас плохое подумал... Я так раскаиваюсь!
- Ну вот и хорошо, - улыбнулся Калиныч. - Все прекрасно, когда все ясно!
В это время к лагерю подошли Фома и Ерема и, заметив старого знакомого, вручили ему "говорящую щепку".
Узнав почерк Симы и прочтя несколько торопливо нацарапанных слов, Рубинчик спросил:
- Они что, в коммуне решили заночевать?
Добровольные почтальоны лишь молча кивали головами - ну, совсем простаки!
- Постойте, я сейчас старшим доложу. Они вас лучше спросят... А то вы известные путаники.
Но пока Рубинчик докладывал, "путаников" и след простыл.
Васвас и Калиныч, прочитав записку, подумали и решили подождать до утра. А утром чуть свет Федя побежит в комсомольскую коммуну, отыщет Симу с ее девчонками и даст им нагоняй за эти шутки.
Никто и вообразить не мог, где в этот момент находится отчаянная Сима и ее храброе звено.
В вечерних сумерках лесной чащи, держа за руку милиционера, ведущего в поводу коня, онг шла и шла вперед, туда, где вспыхивали, гасли таинственные, манящие огни...
Еще немного. Еще овражек. Еще болотце. Ветки хлещут по щекам. Терпите, девочки, подвиги совершать не так просто! Фуражку сбило сучком - терпите, товарищ милиционер, у вас есть возможность отличиться...
Обманчивы, заманчивы ночные огоньки. Вот, кажется, рядом, совсем близко, еще разок-другой шагнуть - а шагнешь, огоньки отскакивают словно мячики, приглашают все дальше в чащу.
Ничего, настойчивый их настигнет. Упорный до них дойдет.
И Сима шла. И милиционер не отступал. И девчата упорно продирались через кусты.
Ах,если бы они знали, кто такие Фома и Ерема!
ТЕТРАДЬ ВОСЬМАЯ
Высвлковская церковь ночью. - Федя и Боб перед ликами святых. - Эти парни мне знакомы. - Вот это будет номер! - Подвиг Симы свершился, Лесные самогонщики и смолоугольщику. - А кони где?
Если не сказать, никто бы не догадался, куда поведет вожатый Федя пионера Боба в эту летнюю ночь. Он повел его в темное царство. Да, в темное царство религиозников.
В церковь.
Там и днем темновато, а ночью еще темней. Недаром Федя велел зарядить в карманный фонарь новую батарейку. Ночь была темная, душная, как перед грозой. Вдали сверкали зарницы, озаряя путь. До Выселок дошли берегом реки. К церкви прокрались вдоль плетней за огородами, чтобы не потревожить деревенских суматошных собак.
Никем не замеченные, добрались до дверцы, ведущей в алтарь. Она оказалась незапертой.
- Это попова батрачка Глаша для нас постаралась, - шепнул Федя.
Таинственная тишина стояла под каменными сводами церкви. Такая настороженная, что каждый шорох отдавался по всем углам. Холодная сырость пробирала до костей легко одетых незваных посетителей. Вожатый и пионер едва сдерживали дрожь.
Угрюмо смотрели на пришельцев святые с позолоченных икон. Федя засветил фонарь и внимательно разглядывал одного святого за другим, сравнивая их с фотографиями, принесенными с собой. И вдруг приглушенно вскрикнул:
- Стоп, один есть! Это святой Николай-угодник, нука полюбуйся на него внимательно.
Боб всмотрелся и охнул:
- Ну, точь-в-точь на фотографии, вот на этой!
Приложили к лику святого фотографию, посветили фонариком - копия.
- Чей портрет на фотографии?
- Николая Корыеича Подшивалова, владельца постоялого двора и трактира. Он же церковный староста.
- А на иконе?
- Он же, только раскрашенный да одежда другая.
- Вот то-то! Видал, кому тут молились - трактирщику!
- Давай заснимем его лик на иконе!
Боб нацелил фотоаппарат, Федя подсветил вспышкой магния. Щелк!
- Один готов!
- А есть еще?
- Конечно, имею сведения - святой Петр, у которого ключи от рая, писан с местного лавочника Гуреева. Сличим-ка его портрет с иконой.
Сличили, похож. Что лавочник, что святой Петр - одно лицо!
- Здорово! А красавица Мария Магдалина должна быть списана с его благоверной супруги. Давай сюда фотографию купчихи.
Сличили фотографию лавочницы с ликом святой Марии Магдалины - ну конечно, похожа как две капли воды, только на иконе она изображена в красках и одежды другие, старинные.
Пустили луч карманного фонарика на бога Саваофа, свесившего босые пятки с облака, и фыркнули, сдержав смех, - бог был похож на щекастого, губастого, длинноволосого выселковского попа. Сидит себе на облаках, завернувшись в белую простыню, и благословляет прихожан поднятой рукой.
Стали .шарить светлым лучиком дальше, и все новые открытия - что ни местный кулак, то его лик на иконе, что ни местный богатей, то изображен в виде святого.
В азарт вошли изыскатели. Горячей испариной лбы покрылись. Фотографируют, щелкают. Вспыхивает магний, озаряя своды церкви. И при каждой вспышке кажется, будто угодники на иконах в испуге шире открывают глаза.
- Ну, как же это получилось, Федя? - дивился Боб. - Почему на иконах изображены местные богатеи?
- А очень просто. Старинную церковь недавно ремонтировали. Ну, и пригласили богомазов освежить иконы и божественные картины на стенах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23