Он попытался глядеть на солнце, но оно слепило глаза. Все самолеты исчезли, словно растворились в пламенных лучах.
Вернувшись в полк, Шутов долго ждал возвращения своего друга. Не верилось, что он мог погибнуть.
Что там случилось - высоко под солнцем, - никто не знает. Никто не видел последнюю борьбу Тимура с врагами. Как громом поразило однополчан известие, что Тимур найден на земле мертвым.
Боевые друзья и товарищи с почестями похоронили его в березовом парке старинного русского городка Крестцы. В боях с вражескими самолетами летчики правили по нем суровую тризну. А вскоре Тимуру Фрунзе было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Так прославил свое имя достойный сын доблестного советского полководца.
ТАЛИСМАН
Удивительное дело - все летчики, как правило, попав под обстрел, стараются вывести самолет из-под огня, а этот летит себе прямиком в сплошных облачках разрывов.
Пройдет раз благополучно, возвратится, и еще раз идет под огнем, точно по ниточке, не дрогнув, не свернув в сторону. Бывало, пехотинцы обеих сторон, задрав кверху головы, следили за судьбой бесстрашного летчика.
Даже гадали: "Собьют, не собьют".
Немногие тогда знали, что в воздухе был знаменитый воздушный разведчик лейтенант Плотник. Вот уж действительно обладал выдержкой человек - не каждому дано точно вывести машину на намеченный для фотографирования и ревниво оберегаемый противником объект. Снимки, привозимые экипажем Плотника, никогда не бывали холостыми; каждый раз на пленке обнаруживались то змеи автоколонн, то пауки скрытых аэродромов, то скорпионы огневых точек. Особенно он любил фотографировать их дважды - "до" и "после": до того, как накрыла наша авиация, и после бомбовой и штурмовой обработки.
У него был даже альбом, подаренный дешифровщиками на память о выслеженном им фашистском зверье. На больших снимках можно было полюбоваться и скорпионами, раздавленными до того, как они успели ужалить, и удавами танковых колонн, разбитыми до того, как успели развернуться, и пауками аэродромов, приколотыми темными кнопками разрывов. Как мухи с оторванными крыльями, просматривались в паутине взлетных дорожек разбитые самолеты. Но однажды между ним и дешифровщиками возникла тяжба.
Лейтенант доложил:
- Нашел действующий аэродром!
Дешифровщики рассмеялись:
- Давно выведенный из строя, заброшенный, как старое решето! - и показывали воронки на взлетных дорожках, свалку старых побитых машин на краю, у самого леса. Некоторые самолеты с поломанными плоскостями и отбитыми хвостами так и торчали посреди летного поля, где их застала бомбежка. Какой же это действующий аэродром?
Но Плотник был упрям. Еще и еще привозил он снимки разбитого аэродрома и требовал рассмотреть точней. Здесь разгадка! Иначе почему же истребители противника встречают его на подходах к этому "заброшенному"? Почему внезапно дают букет огня скрытые в лесу зенитки, надеясь сбить?
И вообще, где приземляются самолеты, снабжающие по воздуху окруженную в лесах и снегах зарвавшуюся группировку вражеских войск?
Чутье не обмануло Плотника. Однажды он явился на спорный объект перед вечером и сфотографировал его при косых лучах заходящего солнца.
И что же - у многих бесхвостых и бескрылых самолетов тени не совпали с очертаниями.
Тени поврежденных машин, брошенных в беспорядке на летном поле, имели нормальные крылья, хвосты. А воронки - те совсем не имели тени, хотя у каждой ямы западный край при заходе солнца должен отбросить темную полосу.
Ларчик открывался просто: воронки на взлетных дорожках немцы изобразили при помощи сажи, а увечья самолетов - при помощи белых холстов, закрывающих то часть крыла, то хвост.
Сконфуженные дешифровщики спешно доложили командованию результат, и внезапный налет наших бомбардировщиков быстро сравнял разницу между предметами и их тенями.
- Везет вам, Плотник, - говорили лаборанты, - просто везет!
- Ой, не сглазьте! - шутливо пугались лаборантки за своего любимца, веселого лейтенанта.
- А я "глаза" не боюсь, у меня же талисман есть! - отшучивался он.
- А ну какой, покажите, дайте посмотреть, Плотник!
- Черный кот? Обезьянка? Кукла?
Летчик вытаскивал из кармана часы. Большие, луковичные, с массивными золотыми крышками. Девушки-сержанты с любопытством брали в руки талисман и рассматривали какую-то картинку и надписи на золоте.
- Да это же именные, вот на них - ваша фамилия. "Лейтенанту Плотнику за чудесное спасение вороны!"
Насладившись девичьим смехом, лейтенант отбирал часы и, взвешивая их на руке, говорил:
- Единственные в мире... Не каждому доводится такое.
- Ну расскажите, Плотник, расскажите!
- История эта случилась перед большими летными маневрами. Я вывозил на тренировку парашютистов. Сбросил очередную партию, смотрю - один за мной тащится. Раскрыл парашют раньше времени и зацепился стропами за хвостовое оперение самолета.
Указал на него штурману. Стали отцеплять. И так и сяк - ничего не выходит. А парашютист подтянулся к самому костылю, завернул стропу вокруг стойки и катается себе, как на карусели, - ловко устроился. Кружились мы до последней капли бензина. Пора садиться.
Смотрю на него и думаю: "Ах ты ворона несчастная, ведь тебе жизни осталось две минуты, тебя же костылем пришибет!"
Штурман спустил ему ножик на бечевке: режь, мол, стропы, у тебя же запасной парашют. Он поймал ножик и сунул в карман.
Никогда в жизни я так не сердился. Решил идти на посадку, смотрю народу полон аэродром, все смотрят на нашу "ворону". Знаю, что среди командиров сам Ворошилов. "Неужели же, - думаю, - на глазах у всех убивать человека?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62