Дело в том, что империалы предпочитали иметь дело с верными, лояльными служаками, которые не рассуждали о проблемах вечности, универсальных истинах и священной природа всех существ, наделенных разумом, а выполняли приказы. Любые приказы. А командиры, подобные Ллойду, представляли опасность, поскольку могли переориентировать этих гайджинов, вбивая им в голову подобные идейки.
- Но вы ведь так и не ответили на мой вопрос, - напомнил Дэв. - Почему вы пожелали помогать нам? Такой поступок - смертный приговор вам, и вы это знаете. Или, в лучшем случае, вы подвергнетесь психореконструкции. Но на это надежд почти нет.
- Ничего, всех нас им не удастся ни убить, ни психореконструировать.
- Кого "нас"? Универсалистов?
- Универсалистов! - ответил Рэнди. - И Космическую церковь Христа. И Учеников Дезере. Баптистов. "Зеленых". "Почвенников". Всех. Всех, кто думает не так, как они. Вот, что сейчас заботит и Империю, и Гегемонию. А вы боретесь именно против этого, ведь так?
Дэв прекрасно понимал, что имеет в виду Ллойд. Почти то же самое ему приходилось слышать и из уст генерала Синклера, тогда, на Эриду.
Мы считаем, что различия между культурами, отторгающими друг друга, исключают для любого правительства всякую возможность вникнуть в думы, чаяния, идеалы и цели этих несравнимых между собой миров...
Эти слова, Которые Дэв вызвал из памяти своего цефлинка, были восприняты сейчас им абсолютно по-иному - они ударом отозвались в его разуме, он воспринял их так, будто слышал эту мысль впервые. Человеческая культура представляла собой торжество различий, однако, чем жестче было правительство, тем менее склонно было оно смириться со всякого рода различиями.
Свобода слова, свобода вероисповедания, свобода совести... все эти ценности становились глубоко антипатичными любому правительству, как только оно начинало ощущать собственную значительность, укореняя принцип всезнайства, безгрешности и избранности находившихся под его руководством сограждан.
- Да, именно за это мы и сражаемся, - медленно ответил Дэв. - Но сейчас мне кажется, что, когда на пути в Новую Америку находятся двадцать с чем-то кораблей, боюсь, что борьба эта скоро „закончится. Теперь уже не было смысла скрывать свою географическую принадлежность.
- Значит, вы прибыли все же из Новой Америки! До нас, разумеется, доходили разные слухи и слушки о том, что, мол, бунтовщики устроили там что-то вроде большого схода. - Лицо Ллойда помрачнело. - Дэв, империалы замышляют опрокинуть эту систему и шутить не собираются. На твоем месте я бы не стал туда возвращаться. Это место опасное.
- Катя! - внезапно обожгла его мысль. Страх за Катю, за остальных друзей, за всех тех, кого он оставил там, заставил его вздрогнуть. Как их предупредить? Дьявол, это никак невозможно сделать отсюда, задумай он даже отрядить в Новую Америку хоть сверхбыстрого курьера. Ведь, если эта эскадра стартовала туда восемь дней назад, то никакой курьер не сумеет опередить их.
Пройдя к ближней панели, Дэв возложил руку на интерфейс.
- Симона?
- Я здесь, командир, - ответил синтезированный голос в его мозгу. - Здесь целая куча данных, но чтобы добраться до них, потребуется время. И... я почти уверена, что у них загнан в программу такой цербер, что... нажми я не ту клавишу, и все вмиг будет потеряно...
- Попробуй ввести слово "фугаку". Не прошло и секунды, как раздался торжествующий крик Симоны.
- Есть! Вошли! - и Дэв тут же почувствовал, как в его разум хлынул поток данных.
Нет! Теперь им уже не помогут никакие секретные коды опознавания и маршруты кораблей противника. Ничего им не поможет, разве что только какое-нибудь внезапное изменение физических законов перехода в гиперпространство и через Божественный океан.
Новая Америка оказалась под угрозой сокрушительного поражения превосходящими силами противника, и в распоряжении Дэва не было средства, способного воспрепятствовать этому.
ГЛАВА 6
Страна должна располагать достаточно многочисленной армией, такой, которая могла бы сразиться с врагом на чужой территории, в противном случае, ее ожидает участь защищаться от него на своей собственной.
Герцог Веллингтонский,
1811 год Всеобщей эры.
Было все еще утро, середина его, когда Катя Алессандро, выйдя из магнитохода на одной из станций в самом сердце Джефферсона и, справившись о своем местонахождении по общественной информсети, поспешила через Франклин-парк. Золотистый свет Драконис 26 А коснулся вершин Железных гор, возвышающихся к востоку от города, и дневное светило казалось теперь зажатым между горами и изжелта-бледным серпом Колумбии, огромного естественного спутника Новой Америки, застывшего в неподвижности над городом.
Была середина утра, и утро это будет продолжаться еще много-много часов. Здешний, длившийся примерно восемьдесят три стандартных часа день мало имел общего с обычными и привычными земными циклами смены дня и ночи. Для Кати же именно эти часы были самыми приятными, ей не хотелось спешить, и она вместо того, чтобы отправиться из космопорта на магнитолете, который доставил бы ее в город без единой остановки намного быстрее и удобнее, решила воспользоваться магнитоходом.
Едва она ступила на движущийся асфальт главной аллеи парка, как целая стая пурпурных вьюнков - ипомей - выпорхнула из янтарно-желтой листвы, пронзительно щебеча, - это очень походило на приветствие, а может, их просто рассмешил ее изумленный вид?
Катя и впрямь была изумлена тем, что ей было приятно снова оказаться дома, несмотря на то, что приезд сюда разбередил ее старые раны.
Всего лишь раз она приезжала в Новую Америку за эти прошедшие восемь лет и то ненадолго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119