Что это было? Какие-то слабые телепатические импульсы? Я покачал головой. Неужели я сам спровоцировал это? Быть может, сделал что-то не так?
Что, если я за месяцы преследования успел полюбить его и, отнимая жизнь, первым заговорил с ним? Не было ли это своего рода моим объяснением в любви? Нет. Я просто с наслаждением пил кровь, по каплям вбирал его в себя. И теперь Роджер во мне.
Из темноты медленно вынырнула какая-то машина и остановилась возле меня. Сидевшие в ней люди поинтересовались, не нужна ли мне помощь. Я мотнул головой, повернулся и побежал прочь. Перепрыгивая с могилы на могилу, огибая каменные надгробия, я так быстро промчался через кладбище в сторону Виллидж, что смертные, по-моему, даже не успели уловить мои движения.
Представить только! Они видят сидящего на холодных ступенях старинной маленькой церкви молодого блондина в двубортном темно-синем блейзере и ярком галстуке, и вдруг… И вдруг он исчезает, словно растворяется в воздухе! Я громко рассмеялся и с удовольствием прислушался к звукам собственного смеха, которые взлетали вверх, отражаясь от кирпичных стен. Теперь мимо меня шли люди, неподалеку играла музыка, воздух наполняли запахи кухни. Я видел повсюду юных, пышущих здоровьем смертных, которые даже в холодный зимний вечер находили повод к веселью.
А вот меня холод начинал уже раздражать. Надо же – быть таким чувствительным к нему, как будто я по-прежнему живой человек! Мне захотелось куда-нибудь зайти.

ГЛАВА 3

Пройдя всего несколько шагов, я увидел вращающуюся дверь, а за ней – холл какого-то заведения. Наверное, ресторан, подумал я и уже через мгновение обнаружил себя сидящим в баре. Как раз то, что надо: почти пустой зал, темный и теплый, полукруглая стойка, за которой поблескивают бутылки… Из-за двери в основной зал, распахнутой настежь, доносился приглушенный гул голосов.
Я зацепился каблуками за подножку табурета и оперся локтями на стойку, прислушиваясь к разговорам смертных, пустой болтовне ни о чем. Те, кто был в баре, несли какую-то не стоящую внимания чепуху. Меня все еще трясло от холода. Черт! Я потерял свои очки с фиолетовыми стеклами! Хорошо, что в помещении так темно. Тем не менее я на всякий случай опустил голову. Интересно, куда я все же попал? В какой-то клуб? А какая разница? Главное, что здесь так уютно и спокойно.
– Хотите что-нибудь выпить, сэр? – раздался возле меня лениво-высокомерный голос бармена.
Я заказал минеральную воду. Как только бармен поставил передо мной стакан, я сполоснул в нем пальцы. Он уже отошел и потому ничего не заметил, хотя ему вообще было на все наплевать, и даже если бы я сейчас стал крестить этой водой младенцев, он и тогда, наверное, никак бы не отреагировал. Остальные посетители сидели за столиками, растворившись во мраке. В одном из дальних углов плакала женщина. Довольно резкий мужской голос уговаривал ее замолчать и не привлекать к себе внимание. Впрочем, она и не привлекала, ибо никому не было никакого дела до того, что происходит вокруг.
Намочив в стакане салфетку, я как следует вытер губы.
– Еще воды, – бросил я, отодвигая от себя грязный стакан.
Бармен, молодой человек, явно лишенный каких-либо амбиций, все так же апатично, но вежливо принял заказ и отошел в сторону.
Совсем рядом со мной раздался тихий смех… Через два табурета справа от меня сидел не старый еще мужчина – по-моему, он уже был в баре, когда я вошел… Никакого запаха от него я не почувствовал. Совершенно никакого. И это показалось мне странным.
Я обернулся в ту сторону и посмотрел на него в упор.
– Собираешься снова сбежать? – спросил он. Моя жертва! На табурете возле стойки бара сидел Роджер!
Он был, что называется, в целости и сохранности: ничего не сломано, никаких следов насилия, руки и голова тоже на месте. Но ведь на самом деле его там не было. Это только казалось, что он как ни в чем не бывало сидит возле стоики бара и улыбается, довольный произведенным ужасом.
– В чем дело, Лестат? – спросил он. Этот голос я слышал в течение шести месяцев, пока следил за его обладателем, и уже успел полюбить. – Неужели за все прошедшие столетия к тебе не возвращались призраки твоих жертв?
Я промолчал. Его нет. Его просто нет. Он материален, но эта материя в корне отличается от реальной. «Иная материя», как назвал ее Дэвид. Я оцепенел. Нет, пожалуй, это слишком мягкое и неточное определение. Я буквально окаменел от ярости и неверия в вероятность происходящего.
Он пересел на ближайший ко мне табурет. С каждой секундой его облик становился все более отчетливым и обретал все новые детали. Теперь я мог уловить даже нечто похожее на исходящий от него живой звук, однако передо мной было отнюдь не человеческое существо, и дыхания его я не слышал.
– Еще несколько минут – и я буду в достаточной силе, чтобы попросить сигарету или даже бокал вина, – сказал он.
Он сунул руку в карман пальто – не того, в котором он пришел в квартиру в ночь убийства, своего любимого, сшитого на заказ в Париже, – и вытащил сверкающую маленькую золотую зажигалку. Вспыхнувший огонек был ярко-голубым.
Он смотрел прямо на меня. Красавец Роджер! Темные вьющиеся волосы тщательно расчесаны, глаза блестят. А голос… Такой же чудесный, как и при жизни. В его манере говорить – быстрой и четкой – не было ни британской утонченности, ни медлительной растянутости, свойственной выходцам с американского Юга, хотя родился он в Новом Орлеане; ее можно было назвать интернациональной, чему в немалой степени способствовали его бесконечные странствия по всему миру.
– Я спрашиваю вполне серьезно, – опять заговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25