Новый директор ЦРУ Майкл Каренс, назначенный вместо скомпрометированного скандалом вокруг дела Олдриджа-Эймса директора Уолси, поздравил Каннингхэма с успехом шифрованной телеграммой, однако не выразил готовности предоставить ему отпуск. Пришлось действовать обходными путями, через Фрэнка Коллинза, и это оказалось неожиданно легко. Каннингхэма ценили, его берегли. В засекреченных досье, похороненных в недрах компьютеров ЦРУ, его фамилия числилась в так называемой "первой десятке" среди лучших, надежнейших, самых опытных сотрудников.
Лучший и надежнейший чертыхнулся, выплеснул из стакана мгновенно нагревшуюся на солнце кока-колу и вернулся с балкона в комнату. Здесь было немного прохладнее - с гудением трясся включенный на полную мощность старый кондиционер. Дж. У. Каннингхэм поморщился, массируя перевязку на левом предплечье. Рана неопасна, но порой чертовски болезненна...
Отпуск начинал тяготить Каннингхэма. Валяться на пляже среди покрасневших тел бездельников - такое ему и в голову не приходило, а ежевечерние визиты в бар уже приелись. Женщины, каких можно было подцепить в Нейпле, его также не интересовали в силу чрезвычайно высоких запросов. Оставалось спасаться от жары в отеле.
Противно зазвонил телефонный аппарат. За неделю пребывания в "Фор Сизенс" он беспокоил Каннингхэма впервые, и, снимая трубку, тот удивился, какой раздражающий у зуммера тембр.
- Слушаю, - пробурчал в трубку великий Дж. У.
И повторил, раздосадованный и слегка встревоженный ответным молчанием: - Слушаю!
- Джон... Это Эпилгейт.
Каннингхэм облегченно вздохнул. Майор Александр Эпилгейт не служил в отделении "М" и не являлся ни начальником, ни подчиненным Каннингхэма, а значит, ожидать профессиональных неприятностей не приходилось. Они относились друг к другу с симпатией и уважением, и в первую секунду Каннингхэм обрадовался звонку, но сейчас же задумался. Эпилгейт должен быть в Париже, выполняя задание, о котором Каннингхэму не полагалось знать (его преимущество заключалось в том, что он всегда знал несколько больше, чем полагалось, и умел молчать об этом). И уж ни при каких условиях Эпилгейту не мог быть известен флоридский номер Каннингхэма. Только один человек мог дать ему телефон в частном порядке и не задавая лишних вопросов - Фрэнк Коллинз. Значит, Эпилгейт обращался к Коллинзу, и не по команде, а частным образом. Зачем? Тут что-то не так.
- Слушаю, - в третий раз, уже настороженно повторил Дж. У. - Где ты?
- В Париже, Джон. Если быть точным, в ресторане "Латойя" на Сен-Дени.
Каннингхэм молчал, ожидая дальнейших разъяснений.
- Насколько мне известно, ты не слишком перегружен работой, а, Джон? продолжал майор, стараясь говорить полушутливым светским тоном. Но в его голосе отчетливо звучала тревога.
- Да вроде нет, если не считать работой ежедневную бутылку "Лонг Джона", - принимая тон, отозвался Дж. У. - А что случилось?
Майор ответил не сразу.
- Ты нужен мне, Джон. Прилетай как можно быстрее.
Привыкший к самообладанию Каннингхэм тем не менее вздернул брови. Такого он никак не ожидал.
Более чем странная просьба Эпилгейта не могла быть связанной с заданием майора - в таком случае он обратился бы за помощью к непосредственному начальству. Значит, личное дело. Но какое, во имя всего святого, личное дело стоило того, чтобы бросать отпуск и тащиться через половину планеты?!
- Может, пояснишь хотя бы? - проговорил Каннингхэм, прижимая трубку к уху здоровой рукой и пытаясь вытащить сигарету из пачки пальцами другой руки.
- Не могу, Джон, - помолчав, сказал Эпилгейт. - Сам ни черта не понимаю. Вряд ли это связано с работой. Но что-то происходит вокруг. Это мне совсем не нравится. А реальных доказательств никаких. Поэтому я и звоню... Ты - единственный известный мне... мм... коллега, обладающий кроме всего прочего еще и воображением. Мне что-то не по себе...
Каннингхэм неслышно присвистнул. Услышать подобное признание от человека, добровольно вызвавшегося во Вьетнаме прикрывать отход попавшей в окружение Вьетконга роты с одним лишь швейцарским "штурмгевером" с неполным боекомплектом? Человека, который в Атланте в 1990-м в одиночку, не дождавшись подкрепления, ворвался в дом, где вооруженные озверевшие фанатики из секты "Свет Давида" захватили в заложники женщину с двумя детьми?
И уж никак нельзя приписать Эпилгейту склонность к мистике, паникерству и фантазированию.
Вывод один. Надо ехать.
- Как мне найти тебя? - осведомился Дж. У., доставший наконец злополучную сигарету и тут же отложивший ее ради авторучки.
- Я живу в отеле "Лион", номер 300.
Левой рукой на полях газеты Каннингхэм нацарапал: "Лион-300".
- Вылетаю... - он решил несколько снять напряжение: - А пока запиши рецепт доктора Джона:
два двойных виски на ночь и поменьше читать Стивена Кинга.
- Пока, Джон.
Каннингхэм опустил трубку на аппарат, закурил, оторвал клочок газеты и засунул в карман. По его заказу горничная принесла расписание рейсов из аэропорта Дженсонвилла. Ближайший самолет в Париж отправлялся завтра утром. Если прямо сейчас взять напрокат машину и отправиться в Дженсонвилл, утром он без проблем будет в самолете.
Дж. У. позвонил в кассу аэропорта, распорядился оставить билет на свое настоящее имя, собрал в дорожную сумку немногочисленные вещи и спустился в холл.
- Уезжаете, сэр? - огорчился портье. Каннингхэм никогда не жалел для него чаевых.
- Мне понадобится машина, - сказал Дж. У.
Спустя полчаса Джон Уинстон Каннингхэм покинул Нейпле на потрепанном, но мощном "Тандерберде". Он поехал не через Лейкленд, а через Форт-Майерс, Венис и Сарасоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138