Чтобы уж совсем не раскисать, иногда я включаю весело бормочущее радио, занимаюсь медитативными занятиями - вроде вращения в руке пары зелёных керамических шариков с изображениями инь и ян. В них спрятаны то ли колокольчики, то ли что-то похожее: они издают приятный звон, успокаивающий нервы.
Позвонил Анри, сказал, что уже подчистил всё, и мы опять невинны перед законом. Как только пришел, сразу засел за работу и взломал через час базу данных полицейского управления - всё-таки в Клане нас научили кое-чему полезному. В базе, кстати, имелись точные наши фотороботы и описание машины. На всех новостных сайтах появились сообщения о том, что неизвестные проникли в клуб и пристрелили Монроза, а заодно и ещё нескольких посетителей туалета. Поняв по моему голосу, что у меня хандра, проницательный Анри не стал меня тревожить и отключился. Одно из главных качеств моих друзей - умение уважать мои чувства. Я вдруг решил не выключать ноут, закрыл глаза и снова погрузился в свой мир...
...Небо кажется низким, словно это стеклянный купол, на котором нарисованы луна и звёзды. Его цвет - чёрный бархат. Было очень трудно подобрать именно такой оттенок чёрного - печальный и спокойный.
Ветер носится по бескрайней ледяной пустыне - счастливый и свободный. Он щедро осыпает свой путь настоящим снегом - белым и пушистым, колючим и искрящимся в ярком свете луны.
Я один илу по снегу, слушая скрип пол сапогами. Никто не имеет права доступа в мой рай - лишь я его король, лорд снега и льда. Я зачерпываю ладонью снег, снова медленно илу, следя, как он тает в горсти, стекая холодными режущими струйками.
Я свернул к чёрному лесу. Он был всего лишь картинкой, но, по мере моего приближения, делается всё реальнее. Наконец я останавливаюсь, сбрасываю остатки снега с ладони, натягиваю перчатки из оленьей кожи, зачем-то провожу рукой по чёрному высохшему стволу дерева, поднимаю голову и смотрю на уродливо сплетающиеся голые ветки.
Самая большая неприятность для творца - это то, что в его мире нет ничего неизвестного, неподвластного ему: он ведь сам создавал мир любовно и тщательно. Скучно, когда всё знаешь наперёд...
Небо перечёркивает комета - единственное событие, которое происходит в этом мире случайно. А ещё случайны падающие звёзды ...
Из дома я выбрался вечером. В этот день мне почему-то расхотелось бродить по улицам. Я просто купил себе пакет чипсов, бутылку газировки и отправился в кинотеатр смотреть самый последний фильм, который потрясает спецэффектами и неожиданными операторскими решениями. Он с драйвом идёт под чипсы и газировку, но уже на следующий день попытка вспомнить сюжет закончится скорее всего безоговорочным провалом.
Читая моё письмо, ты можешь подумать, Митер, что у нас тут всё такое светлое и стерильное... Это не так. Ты смотришь на Мидиаполис моими глазами, а я не замечаю многих вещей. Анри упрекает меня, говорит, что я живу так, словно и не было Апокалипсиса. Чтобы ты понял, какова здешняя реальность, опишу тебе обычный кинотеатр.
Билеты продают в помещении, где слишком яркие лампы режут глаза. В баре половина стульев изломана и изувечена. Пол усыпан хрустящими осколками бутылок, пластиковыми стаканчиками, рваными пакетами. Местами виднеются бурые лужи странного происхождения, в создании которых приняли участие напитки из бара и их переработка организмами людей. Сами люди там производят отвратительные звуки, облизывают пальцы после жирных продуктов, икают, обливаются пивом и другим пойлом, засыпают прямо на полу. Повсюду неприятный запах дрянной еды: большая часть посетителей питается вместо дорогих настоящих продуктов таблетками и капсулами - надо же иногда что-нибудь пожевать...
Нравится? Так живёт большая часть населения.
К счастью, я могу заплатить за билет в элитном кинотеатре, где всего этого нет. Верхушка полиса выстроила для себя всё необходимое, назначив за удовольствия высокую цену, чтобы очистить приличные места от уличного сброда, от неудачников и пьяниц. Здесь действительно можно жить так, словно не было Апокалипсиса. Я надел маску обычного человека и отличался от остальных в зале только тем, что газировку пил не из горлышка, а через соломинку.
Потом я внезапно подумал, что неплохо бы после фильма пройтись по улицам, освежиться. Тем более что начал падать снег. Снегу всё равно - он всегда падает вечером. Он падает на живых и на мёртвых, на дома и на людей, на машины и на дорогу. Он справедлив - каждый имеет право на свою горсть снежинок.
В других полисах вместо снега иногда для очистки атмосферы пускают дождь. Ненавижу дождь. Дождь - это лужи на асфальте, промокшие ноги и насморк. В дождь даже ежечасное протирание специальным раствором не спасает обувь от грязи. Единственное, чем хорош дождь - это стук капель о подоконник, но только в том случае, если подоконник находится по другую сторону стекла.
А снег - он прекрасен. Нет никого, кто любил бы его больше меня. Не тот грязный снег, который под утро вычищают с улиц, а летящие, кружащие, парящие, порхающие снежинки, чёткие отпечатки обуви на земле, облачка пара изо рта и ноздрей... Можно продолжить ассоциативный ряд, уведя разговор в область поднятых воротников, колючих шерстяных шарфов и тёплых перчаток. Но я лучше просто пойду дальше по улице, борясь с желанием нажать на паузу, как в виртуальности, чтобы повертеть кадр со всех сторон, заставляя застывшие в воздухе снежинки описывать завораживающе правильные круги...
На следующий день я провалялся на диване до обеда, слушая бессмысленно весёлые трансляции по радио, поглощая шоколадные конфеты и свои запасы руалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141