- Пей.
Казимир залпом выпил. Костров покачал головой:
- Лихо пьешь, партизан, - потом помолчал несколько минут и, когда Казимира изрядно развезло, резко спросил: - Боишься меня?
- Нет, - пьяно качнувшись, ответил Казимир.
- Дурак, - подвел итог Костров, потом, помолчав, так же резко продолжил: - А смерти боишься?
- Нет, - упрямо гнул свое Казимир.
- Вдвойне дурак, - усмехнулся Костров, - по всему видать - тебя скоро шлепнут. Так вот, чтоб твой дурной героизм зазря не пропал, будешь работать на СМЕРШ.
- Я подрывник, - шатаясь, заупрямился Казимир.
- А я тебя в свою землянку и не зову. А теперь - пшел вон.
Через полгода Костров вызвал его снова. Как и прошлый раз, сунул в руку кружку со спиртом, но сейчас налил вполовину меньше.
- Боишься меня; Пушкевич?
- Нет.
Костров усмехнулся, покачал головой:
- Как был дураком, так им и остался. Но надо признать, дурак ты удачливый. Сколько людей полегло, а на тебе ни царапины. Ну да ладно, удачливые нам нужны. Я завтра улетаю на «большую землю». Ты летишь со мной.
- Я воевать хочу, - набычился Казимир. Костров нахмурился:
- Мне насрать на то, что ты хочешь, я сказал, что ты сделаешь. А теперь - пшел вон.
Войну Казимир закончил капитаном с шестью боевыми орденами и десятком медалей. Когда его, едва отошедшего от трехдневного празднования Победы, вызвали в штаб, то, взявшись за ручку двери, он уже знал, кого там увидит. Костров, позаимствовавший на полчаса кабинет начальника штаба (еще бы, посмел бы тот отказать подполковнику государственной безопасности), традиционно сунул ему в руку кружку, наполненную теперь немецким шнапсом, и произнес:
- За Победу! - А выпив, поставил кружку на стол, утер губы и спросил: - Боишься меня? Казимир хмыкнул и покачал головой:
- Нет.
- И зря. - Костров взял со стола какое-то предписание и сунул Казимиру: - Ознакомься, едешь со мной - устанавливать Советскую власть на Западной Украине. Там проверенные люди со знанием польского и немецкого - на вес золота.
Именно там Казимир получил прозвище, под которым потом проходил по всем картотекам западных разведок. Бандеровцы прозвали его Клыки. Однажды, после непрерывной двухнедельной погони, его оперотряд вышел к глухому хутору, на котором, у одной из своих любовниц, передыхал знаменитый глава провода Зозуля. Операция была молниеносной и кровавой. Они положили всех: самого Зозулю, десяток его охраны, его молодуху, их сына. В живых остался только посеченный осколками гранаты престарелый отец молодухи, доживающий свой век бобылем с дочерью и внуком. Когда Казимир увидел щепки дубового стола и трупы Зозули, женщины и ребенка на полу, его вдруг поразило странное сходство с тем жарким июньским утром, которого он старался не вспоминать. Казимир резко повернулся и ударил по стволу ППШ, который его заместитель уже упер в грудь старика.
- Ты чего, командир? - не понял тот.
- Этого возьмем с собой.
- Да толку от него… - начал заместитель, но, натолкнувшись на яростный взгляд, осекся.
Так у Казимира появился дядько Богуслав. После трех дней допросов Казимир забрал его из подвалов Львовского управления МГБ и отвез к себе на квартиру. Дядько Богуслав довольно быстро обжился, завел знакомства с крестьянками, привозившими продукты на местный рынок, и однажды, когда Казимир с трудом разлепил глаза после дикой пьянки по случаю успешного завершения очередной операции, он увидел у своих губ кружку с огуречным рассолом, а ласковый голос произнес:
- Испей, Казимирушко, голове легше станет. Он некоторое время ошарашенно разглядывал кружку, потом осторожно глотнул. Поздно вечером, хмуро наблюдая за тем, как дядько Богуслав суетливо накрывает на стол, Казимир внезапно произнес:
- Я твою семью под корень извел, а ты меня - рассолом…
У старика подкосились ноги. Рухнув на скамеечку, он грустно улыбнулся:
- Да ведь тебя раньше Бог наказал, как же на тебя сердиться-то, тебя жалеть надо. - И, вздохнув, добавил: - Одни мы с тобой на белом свете остались. Казимирушко, куда нам рядиться-то?
В конце сороковых Казимир уехал в Москву, на учебу. Однако, когда его сразу после выпуска срочно вызвали с банкета к ректору института, он был почти уверен, кого застанет в обширном кабинете.
- Боишься меня? - Костров звякнул граненые «мерзавчиком» о запотевший стаканчик Казимира.
Тот хмыкнул, а Костров, блестя новенькими полковничьими погонами, добродушно буркнул:
- Дурак, традиции соблюдать надо. - И, опрокинув стопку, продолжил: - Я тебя к себе забрал, на Дальний Восток.
Однажды, возвращаясь из очередной командировки, Казимир застал у дверей своей квартиры бравого милиционера. Тот грозно потребовал документы, но, увидев маленькую книжечку, побледнел и забормотал:
- Тут, я извиняюсь, родственничка вашего… того… ограбление, понимаешь, а он сопротивляться… медальки ваши не дал…
У Казимира потемнело в глазах. Через час он сидел у следователя, который вел это дело. Тот суетливо перекладывал на столе какие-то папки и убежденно рокотал:
- Найдем, чего ж не найти, я их, сук, на такой срок упеку…
- Погоди, капитан, - остановил его Казимир, - ты мне их просто так покажи, на улице, дальше мое дело.
Через неделю капитан позвонил Казимиру и попросил зайти. Когда Казимир вошел в кабинет, в глаза бросилась рельефная серебряная чарка, которую дядько Богуслав привез еще из Львова. Он шагнул к столу и коротким, без замаха, ударом врезал вальяжно раз валившемуся на стуле фрайеру. Тот отлетел к стене и опрокинулся на пол. Капитан ошарашенно покачал головой:
- Да это не он, он шулер, эту штуку в карты выиграл, но о тех, кто вашу квартиру взял, он кое-что знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20