Она окаменела от разочарования, когда он, с холодным равнодушием коснувшись её губ, сказал;
— Иди спать, Селина. У тебя был трудный день. Наутро все прояснится.
Она не смогла ответить. Ей было стыдно, что се тело так жаждет его поцелуев. Сокрушительная сила его ласк противоречила тому, что он был к ней совершенно равнодушен. Она не понимала ни себя, ни его. Не понимала, что же происходит в её жизни. И что ещё хуже, она не думала, что когда-либо сможет понять это…
Когда она послушно шла к двери, то чувствовала, как его глаза буквально жгут ей спину. Все это сейчас происходит — нереально; проснувшись утром, она должна обнаружить, что все было не чем иным, как кошмарным сном.
Глава 7
Чемодан раскрылся, и все вещи вывалились на крыльцо дома Адама.
— Черт! — раздражённо процедила Селина. Случившееся не способствовало улучшению настроения, которое за последние десять дней превратилось из плохого в очень плохое. Она не могла сказать, что в её раздражительности повинен Адам. С тех пор, как она переехала к нему, они виделись редко, раза три, когда он возвращался до полуночи и они вместе ужинали; каждое утро они вместе завтракали. Во всех случаях он вёл себя безукоризненно, спрашивал, как она провела день, иногда рассказывал о своём дне, интересовался, звонила ли она Мартину, что, естественно, она всегда делала, и ни разу не заговорил о замужестве, нависшем над ней свинцовой тучей, ни разу не попытался дотронуться до неё, поцеловать…
А ей хотелось как раз этого! Если их совместная жизнь будет проходить в таких прохладных вежливых рамках, то она, пожалуй, будет благодарна ему и за случайно брошенный ласковый взгляд.
Проклиная плохие замки на чемодане, мелкий дождь, накрапывающий с чёрного вечернего неба, она кинула в сумку ключи и наклонилась, чтобы собрать рассыпавшуюся одежду в чемодан.
Дома ли Адам? Наверное, нет. Его машина, за которой она и припарковала свою «вольво», была здесь, на булыжной площадке перед домом, но это ни о чем не говорит. Когда он уходил куда-нибудь вечером, он обычно брал такси, особенно когда ехал на какой-нибудь званый обед. А сегодня суббота, так что вполне возможно, что он где-нибудь развлекается, решила она.
Лучше бы ей привыкнуть жить в неведении относительно того, где он бывает, считала она. Ведь он не изменит своих привычек даже после того, как она принесёт ему себя в жертву, выйдя за него замуж! Наклонившись, чтобы извлечь атласную косынку из вазона с пальмой, она почувствовала, как у неё начинает болеть голова. День был чертовски" тяжёлым.
В течение последних полутора недель она была просто завалена работой, часто оставалась допоздна в офисе, и у неё не было времени, чтобы съездить домой за машиной и кое-какими вещами. Она попросила секретаршу, чтобы та купила ей самое необходимое — бельё, пару недорогих юбок и блузок, — а потом засела за работу, чтобы побыстрее разделаться с неожиданно нахлынувшим на неё потоком дел, выкраивая время только для того, чтобы каждый день звонить Лартнну.
Прошла неделя, как он вернулся в Лоуер Холл; он сообщил ей, что рассказал своим о её предстоящей свадьбе с Адамом. Он признался, что Ванесса ничего не сказала — ни плохого, ни хорошего.
Зато сегодня она сказала достаточно!.. Селина наконец-то закончила дела, взяла такси и поехала в Лоуер Холл, предвкушая возможность отдохнуть денёк от пребывания в доме Адама, но встретила там Ванессу с холодным, как из мрамора, лицом.
— Удивительно, что ты сумела расстаться со своим женихом, чтобы приехать навестить своего дядю, — начала она разговор, а Селина не могла сказать ей, что не испытывает большой радости от того, что живёт в его доме; с гораздо большим удовольствием она бы вернулась сюда, в свой дом. Но сказать это — значит разоблачить свою ложь об их любви.
Селина покорно последовала за ней в гостиную, где Ванесса холодно сказала:
— Я хочу поговорить с тобой прежде, чем ты встретишься с Мартином. — Однако она молчала в течение нескольких долгих и напряжённых минут, стоя у камина и держа свои худые руки над огнём; чувствовалось, как напряжена её спина под облегающим платьем из тонкой шерсти фиолетового цвета и с длинными рукавами.
— Итак, — наконец спокойно начала Селина, не выдержав дольше напряжения и бледнея, потому что, когда её тётка повернулась, она в полную меру ощутила исходящую от неё враждебность.
Да, её тётя все ещё была красивой женщиной; имея такую форму лица, она будет выглядеть привлекательной в любом возрасте, но её черты были сейчас искажены неприязнью к Селине, которую она еле сдерживала.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? Я всегда делала для тебя все, что могла, воспитывала тебя, как родную дочь. А ты отплатила мне ударом в спину!
— Почему? — нежным голосом спросила Седина, вовремя вспомнив, что она должна вести себя, как влюблённая женщина, и поэтому видеть мир как бы сквозь розовые очки. — Я никогда никого не хотела обидеть, ты ведь знаешь, тем более вас с Мартином.
— Не надо разыгрывать передо мной этот сентиментальный спектакль! — нанесла ответный удар Ванесса, недовольно поведя головой. — Ты знаешь, кто этот человек и что он из себя представляет, и все же, ты, похоже, собралась за него замуж. — Она неуверенными шагами прошла к бару и налила себе бренди.
Седина широко раскрыла глаза. За исключением каких-то особых случаев Ванесса никогда не притрагивалась к алкоголю до обеда — вечером же это могла быть рюмка шерри или бокал вина во время еды.
— Мы любим друг друга, — Селина была вынуждена защищаться этой ложью. Мартин никогда не должен узнать правды! Но эта постыдная ложь застряла у неё в горле, и она произнесла её сдавленным голосом, а Ванесса саркастически засмеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52