Это необходимо.
Потом положила книгу на землю, села рядом и стала прислушиваться к тишине.
Казалось, миновала вечность, пока она услышала тихий звук, будто что-то прошуршало в траве в сотне метров от нее. В обычное время она ни за что не услышала бы этот звук. Но сейчас слух был обострен окружающей тишиной и возбуждением погружения в волшебство.
– МАТРАЗА, – тихо повторила она. – Если это ты, то я здесь.
Снова шуршание, и опять тишина.
– Ты говоришь с акцентом, – тоненько пролаял голосок из травы, – но понятно. Дай я на тебя посмотрю.
Нита заметила осторожно приближающуюся к ней фигурку, длинную, остроносую. Лис. Хвост у него был больше и пушистее, чем она представляла. Слабо мерцающие буквы Учебника светлячками играли у него в глазах и чуть серебрили ворс шубки.
– Какой еще акцент? – не поняла Нита. Никто пока не ругал ее произношения.
– Мы здесь не говорим МАТРАЗА. Мы произносим МАДРИИН РУА.
Нита хихикнула, потому что на Языке эти слова означали «маленькая красная собака».
– Что ж, местные искажения вполне допустимы, – сказала Нита, скрывая улыбку. – Я должна предупредить тебя, МАДРИИН РУА. Через несколько дней здесь начнется охота.
Лис тявкнул от удивления:
– Что-то рано они ее затеяли.
– Может, и так, – пожала плечами Нита. – Но я бы на твоем месте оповестила всех твоих родичей, чтобы обегали это место миль за пять и на время оставили в покое цыплят.
Лис засмеялся, словно бы придушенно закашлял.
– Они отравили почти всех крыс. Что же нам есть? Но раз так… Я предупрежден, волшебница. Твое поручение будет выполнено. – Он поглядел на нее внимательно и серьезно. – А теперь, – он кивнул, – прощай, волшебница.
Лис не вымолвил больше ни слова, опустил нос почти к земле и, принюхиваясь, нырнул в высокую траву.
Нита закрыла Учебник и еще немного посидела в тишине, сбрасывая напряжение. Разговор с животными забирает немало сил. При этом все зависит от того, насколько зверь умен и близок к человеку. Домашние животные, такие, например, как кошка или собака, в какой-то мере очеловечились, им понять тебя проще. Но и говорят они меньше. Это как молчание или, вернее, молчаливый разговор между близкими людьми. Они понимают друг друга и без слов. С дикими зверьми есть о чем поговорить. Однако и понимать их труднее. Слишком уж они насторожены, полны страха или враждебности. Лисы, конечно, сталкиваются с человеком, живут по соседству с ним, знают его образ жизни и привычки. Может быть, потому-то так и осторожны. Во всяком случае, в разговоре и поведении лиса сквозила некая холодная отдаленность, граничащая с недоверием. Ушел он таким же чужим и настороженным, как и явился.
Неважно. Она выполнила то, что обязана была сделать. Волшебники должны предотвращать ненужную боль, а в охоте на лис Нита не видела никакой необходимости, хотя фермеры наверняка стали бы утверждать, что уничтожать «вредителей» должно и полезно. Коли лиса украла цыпленка, то она одна и отвечает за это злодеяние, хотя вряд ли естественную жизнь можно считать злодеянием. Но зачем же травить весь выводок, пуская по следу разъяренную свору собак? Зачем натравливать одно животное на другого?
Нита попыталась отвлечься от грустных мыслей.
«Кит!» – мысленно позвала она.
«Да», – почти тут же откликнулся Кит.
Она помолчала, напряженно прислушиваясь, как бы переходя на его волну.
«Как жизнь?» – спросил Кит.
«Смотри, – сказала она и воссоздала несколько кадров прожитого дня, закончив показ картинкой разговора с лисом. – Отличный денек, верно?»
«Угу, – буркнул Кит. – Вижу, про меня ты уже и забыла. Я так и думал…»
«Кит!.. – Она с удовольствием дала бы ему хорошую затрещину, будь он рядом. Он вздрогнул, будто и впрямь получил оплеуху. – Послушай, – все еще недовольным тоном сказала Нита, – я устала. Поговорим завтра утром».
Он испуганно закивал. Нита рассмеялась.
«Спокойной ночи», – сказал Кит.
«И тебе».
Она подождала, пока угаснут волны мысленного контакта, поднялась и медленно пошла обратно. Позади нее, в чаще, отрывисто лаял лис. Ему отвечал другой, находящийся примерно в миле отсюда.
Нита улыбнулась и направилась к фургончику.

Как она и предполагала, долго бороться со сном не удалось. Нита попыталась еще немного посмотреть телевизор. Правду говорила тетя: работал лишь один из шести каналов, да и на том шел какой-то уж настолько древний фильм, что Нита мгновенно заскучала. Она выключила телик и вернулась в фургончик, собираясь почитать. Но прежде открыла взятую тайком из холодильника баночку кошачьей еды и разделила ее между кошками. Они с удовольствием поели, потерлись, мяукая, о ее ноги, но говорить не пожелали.
Нита легла и заснула. Ее посещали какие-то тревожные сны. В одном она почувствовала, что земля под нею колышется. Вероятно, оттого, что сильный ночной ветер раскачивал фургончик. Нита проснулась в абсолютной тишине. Было раннее утро. Нита взглянула на часы. Семь утра, однако солнце уже стояло высоко в небе. Ниту смутила эта непривычная странность северной страны.
Она встала, накинула вчерашнюю кофточку, проскользнула в дом, приняла душ и, вернувшись, переоделась в чистое. Затем отправилась посмотреть, что готовится на завтрак. На кухне уже сидело несколько человек. Двоих Нита видела вчера. Один – Джо, управляющий конюшней, длинный, тощий молодой человек с улыбкой до ушей, хоть завязочки пришей, улыбнулась про себя Нита. Другой была Дерваль, главный тренер по выездке, высокая кудрявая женщина, вечно попыхивающая самодельными сигаретами. Говорила она медленно и оттого понятно, будто была американкой.
– Вот и ты, – сказала Дерваль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69