Ник Кросби, директор-распорядитель его издателей, также выражал свое сочувствие.
Некто не пожелал ничего сказать.
Бухгалтер, который вел дела Криса, спрашивал, не может ли он ему позвонить (очевидно, далеко не все читают газеты, подумала Донна).
Ее мать сказала, что не будет говорить с автоответчиком, а позвонит еще раз.
Услышав голос матери, Донна слегка улыбнулась.
Джеки просила позвонить ей, сообщить, как дела.
«Миссис Уорд, говорит констебль Маккензи из сыскной полиции. Был бы вам признателен, если бы вы позвонили мне как можно скорее. Спасибо».
Донна задумчиво пожевывала нижнюю губу. Этот полицейский звонил и вчера тоже. Какое у него может быть важное дело? Она взяла блокнот и ручку, перемотала ленту назад и записала сообщенный им номер.
«Донна, говорит Мартин Коннелли, — зазвучал следующий голос. Он был исполнен такой теплоты, что Донна невольно улыбнулась. Это был литературный агент Криса. — Я хорошо понимаю, что вы сейчас чувствуете, примите мое глубокое соболезнование. Позвоню позднее. Берегите себя, о блистательная!»
Еще один звонок, но никто не произнес ни слова. Может, ошиблись номером?
Но она отчетливо слышала чье-то дыхание, медленное ритмичное дыхание. И никакого фона. Только дыхание.
Затем последовал щелчок: трубку положили.
Донна смахнула с лица прядь волос и хотела уже отойти, когда телефон зазвонил снова.
Ее рука протянулась к трубке. Она уже хотела было снять ее, но в последний миг передумала: пусть автоответчик сделает свое дело.
Включив запись, она услышала дыхание.
То же самое, что и в прошлый раз.
Сними трубку.
Донна уставилась на телефон, слушая все то же дыхание. Наконец она услышала одно-единственное слово: «Сука!» На другом конце провода раздался громкий щелчок. Впечатление было такое, будто трубку не положили, а бросили со всего размаха.
Донна попятилась от аппарата, как от ядовитой змеи. По всей вероятности, звонил какой-то псих, выбравший для этого самое неудачное время, пытавшийся как-то разрядиться от своего внутреннего напряжения. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой и ранимой.
В этот момент и зазвонил дверной звонок.
Глава 12
Несколько минут она колебалась, неподвижно стоя в холле.
И вдруг заметила, что цепочка снята с крючка.
Опять зазвонил двухтональный звонок. Донна подошла к двери. Она осторожно закрепила цепочку и, выглянув в «глазок», увидела свою младшую сестру.
Донна распахнула входную дверь и раскрыла руки. Джули Крэг тут же кинулась ей в объятия. Долгое время они крепко сжимали друг друга, не в силах разомкнуть руки. Наконец, со слезами на глазах, Донна отодвинулась.
— Спасибо, что приехала, — шепнула она.
— Я просто не могла не приехать, — ответила Джули. Они вновь обнялись. — Донна, я так тебе сочувствую.
Теперь обе они плакали, склонившись друг другу на плечо. Наконец Донна ввела сестру в дом и хотела было закрыть переднюю дверь.
— Погоди, я принесу свои вещи из машины, — сказала Джули, вытирая слезу. Она потрепала сестру по щеке и грустно покачала головой. — У тебя такой усталый вид, просто ужас.
— Я не слишком-то хорошо спала, — невесело улыбнулась Донна. — Сама знаешь почему. — Она вытерла глаза. — Я так рада, что ты приехала, Джули.
* * *
Закончив свой рассказ, Донна даже не подняла головы. Она лишь слегка подвинулась на диване и провела кончиком указательного пальца по краю своей чашки.
Джули — она сидела на другом конце дивана, поджав под себя ноги, — пристально за ней наблюдала. Она крепко сжала руку сестры.
— Почему ты меня не позвала, как только все это случилось? — спросила она.
— Для чего? К тому же я была в таком состоянии, что не помнила своего имени, — объяснила Донна, приглаживая свои светлые волосы. Она поглядела на Джули и улыбнулась. — На этот раз маленькая сестра помогает большой.
— Ты мне помогала много раз, — сказала Джули.
Между женщинами было всего лишь два года разницы. Двадцатишестилетняя Джули была чуточку повыше, волосы у нее были потемнее — каштанового цвета, тогда как у сестры — более светлого, золотистого. И одеты они были похоже — в черные лосины, только Джули была в белых носках, а Донна — босиком. Они всегда одевались похоже. И у них были сходные взгляды на жизнь, мужчин и вообще на весь мир. И неразлучные подруги и сестры, они испытывали такое чувство близости, какое у других близких родственниц возникает лишь с возрастом. В детстве между ними не было никакого соперничества, только взаимная любовь, все усиливавшаяся и усиливавшаяся с годами. Особенно эта любовь окрепла после того, как Джули покинула родительский дом, поступив в школу фотографов, а Донна устроилась на работу в компанию по производству граммофонных пластинок и переехала в свою собственную квартиру. То, что женщины стали встречаться реже, только углубило их взаимную привязанность.
Джули вышла замуж в двадцать два года. Это был заранее обреченный брак с человеком на десять лет старше, который любовь к ней разделял с любовью к виски. Исполненные горечи, они разошлись меньше чем через год, после того как в присутствии священника поклялись любить друг друга, «пока нас не разлучит смерть». Оказалось, что спиртное разрушает браки с таким же успехом, как и смерть.
На полученные по брачному договору деньги Джули открыла свою фотомастерскую, на равных паях с компаньоном, и эта мастерская, где теперь работали трое фотографов, процветала.
Донна вышла замуж два года назад. Обе они познали любовь, обе познали горе. В их отношениях с мужчинами последнее явно преобладало.
— Как обстоит дело с приготовлениями к похоронам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82