— Еще Бальзак сказал, что за каждой удачей стоит преступление. Так что проверьте их связи.
Из-за стола поднялся Райли.
— Сэр, если война ведется против богатых, то почему же просто не нанять убийцу? Почему они разрезают на части их и их родственников?
— Райли, чем старше я становлюсь, тем чаще пытаюсь ухватиться за соломинку. Не лишай меня этой возможности, — устало сказал Харви, и в комнате снова послышался смех.
Комиссар вздохнул и взглянул на фотографии мертвого режиссера и изрешеченного пулями главы преступной группировки.
— Мы имеем свору психов, которая режет любого, у кого в банке больше двадцати пенсов. Наверное, не будет большим преувеличением сказать, что мы столкнулись здесь с большими трудностями.
Глава 40
Могила была нарочито праздничной.
Торжество дурного вкуса.
По обеим ее сторонам стояли две большие мраморные скульптуры, изображающие ангелов, держащих доску с надписью: «МАМОЧКА». Ангелы смотрели вниз, на черный камень с высеченными на нем золотыми буквами и портретом усопшей. Из-за огромных размеров и нелепости украшений могила казалась совершенно неуместной среди старых надгробий кладбища Хаммерсмит. Но она была сооружена такой именно для того, чтобы, увидев ее, удивлялись.
По мнению Юджина Хейза, для его матери было недостаточно даже этого.
Он стоял у могилы, слабый ветерок играл полами длинного черного пальто, его обволакивал аромат роз.
В руках он держал букет ярко-красных цветов. Немного постояв, он положил их на могильную плиту.
— С днем рождения, мамочка, — радостно сказал он, коснувшись шляпы.
Шляпу он носил всегда. В основном для того, чтобы прикрыть лысину. Хейз вовсе не был тщеславным, но считал, что лысина является чем-то недостойным, что из-за нее он выглядит старше своих сорока трех лет. Он даже вычитал где-то, что лысина является признаком мужества, но все равно ни за что не вышел бы на улицу без головного убора.
Он оглянулся, желая убедиться, что трое мужчин, стоявших с ним рядом, обнажили головы. Он хотел, чтобы люди уважительно относились к могиле его матери.
Она хорошо его воспитала, изо всех сил поддерживала в школьные годы, когда отец сбежал с другой женщиной. Хейз так и не простил за это ублюдка. За это он выследил отца восемь месяцев назад и собственноручно всадил ему в голову пулю. Бегство мужа очень расстроило маму, а Хейз не любил, чтобы она расстраивалась. Она умерла лишь немногим больше года назад, и Юджин считал, что убивать отца, пока она жива, не учтиво по отношению к ней. «Ублюдок! Что было, то было», — грустно подумал он. Он, по крайней мере, сделал для матери все, что мог. Он купил ей квартиру с тремя спальнями и платил по всем счетам. Он выполнял все ее желания. Как она признавала сама, она была счастлива, как никогда. И так было бы до тех пор, пока дела у Юджина шли хорошо. А дела у Юджина Хейза шли превосходно. Его годовой доход превысил пять миллионов, Хейза считали одним из самых богатых главарей лондонских группировок. Но кое-что волновало его сейчас гораздо, сильнее, чем деньги. Он был влюблен.
Подняв глаза, он посмотрел на предмет своего обожания, на того, кто стоял с противоположной стороны могилы.
Клайв Робсон улыбнулся в ответ.
Они были вместе уже почти три года, с тех пор как встретились впервые в одном из клубов Хейза. Робсон работал барменом. Ему было двадцать три, всегда гладко выбрит, сильный и высокий в противоположность низкорослому Хейзу. Но разница в росте не имела значения. Когда любишь, не обращаешь внимания на подобные мелочи.
* * *
Дэвид Митчелл, сказав Картеру, чтобы тот проехал по улице еще ярдов двадцать и ждал его там, вышел из «фиесты» и направился к воротам кладбища. Медленно бредя по дорожке, он приглядывался к стоящим у могилы Луизы Хейз.
Юджина он узнал сразу. Наметанным глазом он подмечал все детали: где стоит сам главарь гангстеров, где его люди. Один был прямо напротив него, а двое других — ярдах в двадцати от надгробия.
Ярдах в ста справа находилась церковь. Митчелл посмотрел на старинное здание и увидел, как на ветру крутится флюгер. Затем он заметил священника в дверях маленькой церкви. Посмотрев на Митчелла, тот кивнул ему в знак приветствия, убийца ответил, и священник снова скрылся в здании.
Прямо по траве Митчелл направился к Хейзу и его людям, обходя надгробия и мысленно извиняясь, когда нечаянно наступал на безымянные могилы. Его отделяло от жертвы менее пятидесяти ярдов, но его пока даже не заметили.
Митчелл остановился у одной из могил и, нагнувшись, поднял с надгробия свежий цветок. Он понюхал розу, наслаждаясь ее ароматом.
И пошел дальше, сунув цветок в петлицу.
В тридцати ярдах от жертвы он снова остановился и надел наушники «уолкмэн». Кассета уже была в плейере. Он нажал на «воспроизведение», и в голову ему ударил рев гитар.
Он направился к Хейзу, сжимая под пиджаком приклад «Инграма М-10».
Один из телохранителей заметил Митчелла и предостерег босса, кивнув на приближающегося к ним человека.
Второй телохранитель, имеющий странную кличку Туккер (изможденный), сделал шаг в сторону, преградив Митчеллу дорогу.
Хейз, казалось, не обращал на незнакомца никакого внимания и по-прежнему смотрел на могилу матери, изредка поднимая глаза на любовника.
Митчелл опустил руку в карман и вывернул до отказа громкость. Музыка зазвучала оглушительно.
«Эй, эй, это твой путь...»
Туккер встал напротив наемного убийцы и покачал головой, давая этим жестом понять, что дальше идти не следует.
«Попробуй плюнуть на мою могилу...»
Митчелл вытащил из-под пиджака «инграм» и, крепко сжав его, направил на Туккера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73