— Почему бы и нет? — хрипло засмеялась Хьердис. — Этот меч и меня понемногу уничтожает, а ведь я посильнее драуга. Ну, Миркъяртан, довольно болтать. Ты пытаешься запугать меня, чтобы заполучить мою власть, и притом, ты уже сто раз, не меньше, коварно становился на моем пути с тех пор, как присоединился к моему делу.— Твоему делу? По мне так дело решает тот, за кем больше воинов и больше силы, — отозвался Миркъяртан. — Хьердис, ты недооцениваешь мое могущество. Представь себе, я случайно знаю, как именно ослабляет тебя проклятье Дирстиггова меча. И мне известно, что именно пытаешься ты скрыть под плащом и повязками.Хьердис вцепилась в меч, и Бран заметил, что рука у нее бесцветная и распухшая. В убийственной тишине королева и чернокнижник обжигали друг друга яростными взглядами.— А ты, чародей, переоцениваешь мое терпение. Хочешь ты этого или нет, а я забираю твоего пленника. — Она подала знак своим спутникам, и доккальвы, обнажив оружие, заняли оборонительные позиции вокруг своей королевы.Миркъяртан вскинул посох, призывая драугов, которые таились в сумраке туннеля. Упыри с шорохом двинулись к своему повелителю, обнажая ржавые мечи.— Что же, сразимся за драконье сердце? — угрюмо осведомился Миркъяртан, кладя ладонь на рукоять собственного меча.— Ты в меньшинстве, Миркъяртан, и я не слишком хочу убивать тебя этим. — Хьердис наполовину вынула меч из ножен, и при этом край ее плаща соскользнул с руки. Бран с ужасом воззрился на руку. Шишковатые наросты так сильно изуродовали ее, что в ней трудно было признать человеческую конечность. Кожа свисала с руки темными мешковатыми складками, словно чешуйчатая шкура ящера.Миркъяртан тоже не мог оторвать глаз от чудовищной руки, и Хьердис, заметив это, хрипло засмеялась:— Что, Миркъяртан, ты и подумать не мог, что дело так худо? Предупреждаю тебя: эта напасть отнюдь не улучшила моего нрава, да он и отроду не был мягким. Проклятие проникло в мою кровь, так что лучше мне не перечить.Она жестом приказала своим воинам идти вперед и увести Брана из туннеля. Миркъяртан и не шевельнулся, но драуги попытались заступить дорогу доккальвам. Уродливые фигуры в лохмотьях грозно проступали из тьмы, взглядом мертвых глаз впиваясь во врагов и почерневшими кривыми пальцами стискивая оружие. Доккальвы заколебались, зная, что нежить будет сражаться, покуда не останутся лишь клочья высохшей плоти и изломанных костей; и даже после этого остается незримая злая воля, которая стремится прикончить того, кто уничтожил драуга.Хьердис шагнула вперед.— Ты что же, полагаешь, будто я устрашусь твоей ходячей падали? Вот, смотри! — И она ударом меча отсекла голову опередившего прочих драуга. Тотчас доккальвы, как один, бросились вперед и яростно рубили оставшихся шестерых драугов, покуда Хьердис не велела им остановиться.— Теперь ты видишь, Миркъяртан, мою решимость? Что, тебе все еще хочется со мной сразиться?Миркъяртан не глядел в горящие глаза Хьердис.— В твоей злобе, Хьердис, есть какое-то особое, дикое очарование. Вижу, что нет смысла взывать к твоему здравому смыслу или благоразумию — они явно покинули тебя, когда вошло в силу проклятье Дирстигга. Что же, забирай скиплинга и уходи… только не подумай, что я хоть на миг прощу тебе все это.Хьердис подала знак одному из своих воинов, который обошел Миркъяртана и острием меча указал Брану, куда ему следует идти. Бран и не думал возражать: в конце концов, он ведь пришел в Хьялмкнип только для того, чтобы соединиться с Пером и Ингвольд, хотя он и косился на Хьердис, ярившуюся в своей немощи. Если с Пером и Ингвольд ничего не стряслось плохого, ему останется лишь, не медля, призвать на помощь Рибху. Уходя, Бран оглянулся на Миркъяртана, который снова невозмутимо возился со своими «питомцами» в кувшинах, и вид чародея живо напомнил ему слова о том, что чернокнижники никогда не прощают обиды.Когда Хьердис и ее свита вышли из туннеля наружу, королева велела нескольким своим спутникам отвести Брана в свой лагерь — старые шахты к северу отсюда — а прочим приказала остаться присматривать за Миркъяртаном. Судя по выражению их лиц, этот приказ им вряд ли пришелся по вкусу. Затем Хьердис удалилась в сопровождении рослого и злобного с виду доккальва, который больше смахивал на волка — обычная у доккальвов фюльгья. Пленник и его стражи шли гораздо медленней и только к рассвету оказались у большого портала, где кипело оживление. Доккальвы, в немалом количестве возвращавшиеся с невесть какого ночного злодейства, скрывались в черноте ближайших туннелей, где отсвет костров, на который стряпалась пища, казался блеском кровавых глаз, хищно глядящих на мир из недр земли.Отвратительный спутник Хьердис уже поджидал их у главного входа.— Ведите его к королеве, — велел он стражникам презрительно и кратко, поглядев на Брана с отвращением и враждебностью. — Меня зовут Тюркелль Кровь-на-Топоре, запомни это хорошенько. Если попытаешься удрать, скиплинг, живым не уйдешь, уж это я тебе обещаю.— Пустые угрозы — от пустой головы, — отпарировал Бран.— В этом ты, как две капли воды, схож со Скарнхравном.Подталкивая Брана вослед Тюркеллю, стражники вывели его через туннель в просторную дымную подземную галерею, где стряпухи готовили на кострах неведомые яства. Двое доккальвов чистили коня Хьердис, стоявшего по колени в свежей соломе, а еще шестеро воинов охраняли большой шатер. Полог был затянут, и изнутри просвечивал красный отсвет горящей лампы.— Мы привели пленника, — объявили стражи Брана, останавливаясь перед шатром. — Что прикажет королева с ним сделать?— Пускай войдет, — отозвалась из-за полога Хьердис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113