Зина чуть не вскрикнула вроде Тамары: «Папа!», но вовремя сдержалась и даже закрыла ладонью рот. У стана стоял её отец.
Да, эта работа требовала большого уменья, точных движений и напряжённого внимания. Из стана справа выскакивала раскалённая полоска стали и устремлялась вперёд. Но вальцовщик точным и необыкновенно ловким движением хватал её клещами и направлял в отверстие стана, стоящего слева. Огненная змея, сделав полукруг около его колена, так же стремительно уходила в другой стан. Но в то время как бежала эта полоска, из второго зажима справа вылетала ещё одна раскалённая змея, словно стремясь выскочить из стана и убежать совсем из цеха. И опять тем же непринуждённым, красивым и точным движением вальцовщик схватил её и снова, окружив свои колени огненным кольцом, отправил гибкую, полыхавшую жаром полосу в левое отверстие стана… Между тем первая полоса скрылась, вильнув обрубленным хвостом, но справа уже показалась следующая, такая же стремительная, готовая вырваться из стана и пробежаться по всему цеху…
Девочки стояли затаив дыхание. Так же молча, не спуская с вальцовщика глаз, стояла рядом с ними и Елена Петровна. Все они были под одним и тем же необыкновенным впечатлением - впечатлением красоты человеческого труда. И сам вальцовщик Стрешнев был очень красив в эти минуты. Молодое лицо его, серьёзное и сосредоточенное, слегка покрасневшее от жара, освещалось снизу багряным отсветом раскалённой стали. Те же жаркие отсветы глубоким огнём отражались в его спокойных тёмных глазах. Он стоял прямо, слегка выставив вперёд правую, защищённую панцирем ногу, и лишь чуть-чуть склонялся, то принимая из стана полосу, то направляя её в другой стан. Казалось, он чувствует каждое движение этих огненных полос. Он опускал клещи именно тогда, когда из отверстия показывалась оранжевая головка, подхватывал полосу именно в тот момент, когда она готова была уйти от него, и спокойно подводил очень точно к небольшому отверстию, куда и выпускал её. Он работал так чётко, так ритмично, что работа его была на грани искусства. Поэтому и стояли люди и глядели не отрываясь на этого человека, сумевшего свой тяжёлый труд сделать таким красивым.
- Из этого стана сталь вышла в пятнадцать миллиметров, - пояснил провожатый, - а из следующего выйдет уже не в пятнадцать, а в десять. А потом пройдёт через третий стан - и уже толщина её будет пять миллиметров. Так вот дойдёт и до трёх с половиной…
Уходя, девочки видели под навесом бунты готовой проволоки. Некоторые из них ещё светились малиновым отсветом, остывая на холодноватом воздухе.
Зина шла домой задумчивая и счастливая. Ей казалось: теперь она ещё больше любит своего отца и гордится им. Но как права была мама, когда говорила: «Не будем расстраивать его, а то ещё задумается от неприятностей, да и случится что-нибудь. Ведь работа у него опасная!»
Да, очень опасная у него работа! Чуть ошибётся, не успеет вовремя подхватить огненную змею - она вырвется из рук и прижмёт вальцовщика к стану или опояшет огненным кольцом! Хоть и защищает его железный столб, но неизвестно ведь, как повернётся и взовьётся эта живая раскалённая сталь.
Зина шла, думала об отце и совсем не слышала, что говорила ей Тамара. Зина машинально отвечала ей что-то.
- А правда, как мой отец ловко работает? - вдруг с тайной гордостью спросила она, Но Тамара взглянула на неё с недоумением - видно, она говорила Зине о чём-то совсем другом…
Отец!.. Тамара тоже думала о своём отце. Но почему-то говорить о нём ей не хотелось.
ЗА ДЕЛО БЕРУТСЯ ПИОНЕРЫ
В пионерской комнате заседал совет отряда. В школе уже было тихо, только уборщицы хлопали дверьми и шаркали щётками.
Первым на совете отряда стоял вопрос о поведении Тамары Белокуровой.
- Бранить её бесполезно, - сказала Маша Репкина. - Я староста класса. Ну и что же? Я должна терпеть, что она опаздывает? Но ей что ни говори - будто не слышит. Она затыкает пальцами уши - и всё.
- На звене - тоже, - подтвердила Оля Сизова, вожатая звена. - Стали говорить, так она зажала уши и сидит.
Оля вспомнила про эту обиду и насупилась.
- Девочки, вы только жалуетесь на неё, а ничего не предлагаете, - сказала Сима Агатова. - Ну, не говорить, ну, не ругать. А что же делать? Ведь и отступиться от неё мы тоже не имеем права.
Вечно прищуренные смешливые глаза Симы в эту минуту были серьёзны и остры. Сима сейчас была не просто школьница, которая не прочь и пошалить, и понасмешничать, и пробежаться по лестнице через три и четыре ступеньки. Сейчас Сима была прежде всего пионерка, председатель совета отряда, которая должна выполнить свою обязанность, очень сложную и важную, - найти путь к сердцу человека.
- Давайте напишем про неё фельетон! - предложила Катя Цветкова, редактор отрядной газеты. - Ты, Сима, напишешь, а Зина нарисует. Можно так смешно сделать, что вся школа будет смеяться. Ой-ой! Я представляю!
И худенькая, бледная Катя рассмеялась, словно уже видела эти смешные картинки, и порозовела от смеха.
Но Зина поспешно отказалась:
- Нет, нет! Нельзя так… А если бы это над тобой вся школа смеялась? Нет, это очень обидно.
- Боюсь, что мы Тамару ещё больше этим оттолкнём, - задумчиво согласилась Сима. - Тогда с ней нам и совсем не подружиться.
- Может быть, сходить к её матери? - предложила Оля. - Пожаловаться?
- Нет, нет, - возразила Зина, - к её маме не надо ходить! Я знаю…
Сима обернулась к ней:
- Вот ты, Зина, всё: то не надо, другое не надо. Ну, а что же, по-твоему, надо?
Зина потупилась. Разглаживая на колене свой чёрный фартук, она начала несмело:
- Девочки… Может, я неверно…
- Ну, говори, говори, - подбодрила её Сима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71