Мать, чувствуя, что в глазах слегка темнеет, постаралась улыбнуться:
- Да вот, заленилась… Барыней посидеть хочу…
- Здорово! - усмехнулся отец. - Ребята, слышите? Мать-то у нас барыней захотела быть! Да сумеешь ли? Вот жена нашего инженера Белокурова, говорят, вправду барыня. То подай, это прими, а сама от безделья замучилась! И откуда в наше время берутся такие люди?..
Мать слушала его улыбаясь. Слова доносились до неё откуда-то издалека, сквозь шум и звон в ушах. С трудом уловив смысл его речи, она ответила:
- Может, у богатых родителей росла… Избаловали немножко… То в школе училась… то в институте училась… Работать… человеку не пришлось…
- Где она там училась! - прервал отец. - Семилетку закончить духу не хватило. И кабы правда из учёных, а то ведь из нашего же брата: диспетчером работала. Люди-то ведь знают, помнят её!.. Дай мне соль, пожалуйста.
Мать протянула руку, чтобы подвинуть ему соль. Но рука её беспомощно упала, и, слабо застонав сквозь стиснутые зубы, мать схватилась за грудь и склонилась головой на стол.
Отец, сразу побелевший, вскочил и подбежал к ней:
- Что с тобой? Что с тобой?
- Мама! Мама! - закричала Изюмка.
Антон заплакал в голос. Зина, уронив учебник, выскочила из-за стола.
Отец перенёс маму на диван, подложил ей подушку под голову. Мама подняла на него глаза, и по этому беспомощному взгляду он понял, как тяжело она больна.
- Да ты совсем больная! - сдерживаясь, чтобы не кричать, сурово сказал он. - И молчишь! Эх ты, «барыня»! И как же тебе не стыдно!
Отец подозвал Зину:
- Зина, положи компресс. Не отходи от мамы. Я сейчас сбегаю, позвоню доктору.
Врач пришёл тотчас - заводская больница была недалеко. Детей отослали в спальню.
Зина обняла Антона и Изюмку, прижала их к себе, уговаривая молчать. Из комнаты слышны были негромкие голоса отца и доктора.
- Сердечный приступ, - внятно сказал доктор, - в больницу немедленно. Сейчас пришлю машину. И что же вы так медлили? Ведь она уже давно больна! Не давайте ей ни вставать, ни двигаться - ни в коем случае! Слышите? - обратился он к отцу.
- Да, да. Слышу, слышу, - торопливо и как-то растерянно сказал отец.
Доктор ушёл. Отец запер за ним дверь. Потом позвал детей.
- Идите сюда, - сказал он (и Зина не узнала ни его лица, ни его голоса), - побудем все вместе с матерью. Её сейчас увезут.
Зина со страхом поглядела на отца:
- Что, папа? Разве надо в больницу?
Антон, услышав, что мать увезут, заревел, не умея плакать тихо. А Изюмка, не слушая ничьих уговоров, бросилась к матери на грудь, обняла её и, заглядывая в лицо, закричала:
- Мама, мама, открой глазки! Я больше никогда не буду баловаться! Мама, открой глазки!..
И, словно услышав откуда-то, из неведомой дали, голос ребёнка, зовущего её, мать медленно открыла глаза. В глубине тусклых зрачков постепенно загоралось сознание. Она переводила взгляд с одного лица на другое, подолгу задерживаясь на каждом из них, будто хотела унести с собой отражение их в своих глазах в ту неведомую тьму, куда отходила навеки.
Под окном прогудела машина. Пришла «скорая помощь».
- Зина… жалей маленьких… - сказала мама, прощаясь с детьми, - береги отца… береги отца…
Это были её последние слова.
Под громкий плач детей её на носилках унесли из комнаты. Отец уехал вместе с нею в больницу.
Ночью она потеряла сознание и к утру умерла от паралича сердца. Наступил день. Отец вернулся к своей семье один, оглушённый горем, немой, почерневший, как дерево, в которое ударила молния.
ДРУЗЬЯ ПОЗНАЮТСЯ В БЕДЕ
Старшая вожатая Ирина Леонидовна работала в школе первый год. Она старалась держаться независимо, но это ей трудно удавалось - уж слишком недавно она сама была ученицей, и привычка слушаться учителя, вставать, когда он входит, поднимать руку, когда хочется что-нибудь спросить, - эта привычка очень мешала Ирине Леонидовне занять своё место. «Надо придумать что-нибудь очень интересное, - думала Ирина Леонидовна, - такое, что захватило бы всю школу. Ну, поездка за город… Ну, спектакль на Новый год… Однако всё это уже бывало и раньше. А что внесу в школу я - я, комсомолка, старшая вожатая?»
Хотелось придумать что-то новое, своё, такое, что дышало бы сегодняшним днём.
Вот подробное сообщение в газетах о сентябрьском Пленуме Центрального Комитета нашей партии. Ирина Леонидовна не прошла мимо этого события - в школе были собрания, читки, консультации. Ирина Леонидовна собирала вожатых, рассказывала им о значении этого пленума для сельского хозяйства нашей страны, а вожатые рассказывали своим отрядам…
«И всё это - обычная, заурядная форма! - мучительно сознавалась себе Ирина Леонидовна. - Рассказ, доклад…»
И вдруг явилась новая мысль. Оживлённая этой мыслью, сна, словно на крыльях, влетела по лестнице на второй этаж.
В учительской сидела Елена Петровна, просматривая свои записки, приготовленные к уроку.
- Елена Петровна, простите!
Учительница подняла на неё глаза.
«Чистенькая, свеженькая, как плотичка! - подумала Елена Петровна. - Совсем девочка. И волосы-то по-взрослому ещё не умеет причёсывать…»
- А что, если сделать в школе выставку о передовиках сельского хозяйства? - начала Ирина Леонидовна. - Собрать их портреты и всякие картинки. Обо всём подробно написать. Под каждым портретом, под каждой картинкой поместить какой-нибудь интересный очерк, как они работают… Ну что ж, ведь должны наши ребята знать людей, которые для нас хлеб выращивают!
- Не только знать, но и любить, - вставила Елена Петровна.
- Ну вот, например, Малинина Прасковья Андреевна. Молодец ведь женщина - такое хозяйство подняла! Вот и поместить её портрет, показать молочную ферму, коров, телят… Есть же снимки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71