Зина торопливо расстегнула сумку. На дне, под книгами, у неё всегда хранится в запасе монетка для автомата. Набирая номер, она спешила придумать такие слова, на которые Артемий отвечал бы не очень лаконично.
- Слушаю!
- Артемий, ты не можешь спросить, когда Елена Петровна придёт в школу?
- Сейчас спрошу.
- Сейчас?!
«Он сказал «сейчас», а у кого же он спросит?»
И вдруг знакомый голос, такой ясный и тёплый, окликнул Зину из трубки:
- Это ты, Зина? Здравствуй, девочка!
- Елена Петровна!..
- Да, это я. Как дела у тебя? Как ты живёшь? Как дома?
Зина не знала, что отвечать и на какой вопрос отвечать. Да это было и неважно - как её дела и как она живёт. Важно, что Елена Петровна уже дома, что она ходит, что она разговаривает!
- Ой, Елена Петровна!.. - повторяла она и больше ничего не могла сказать.
Учительница всё поняла. Она тихонько засмеялась и сказала:
- Теперь можно меня навестить. Хотя бы в воскресенье…
Зина бежала домой, размахивая школьной сумкой. Ей хотелось прыгать, петь и выкрикивать на всю улицу: «Елена Петровна вернулась! Мы к ней пойдём! Мы её скоро увидим! Ура! Ура!» А кругом ещё веселее щебетали воробьи, ещё громче и озорнее погукивал паровозик за заводской стеной, делая вид, что уходит куда-то в неизвестные страны.
КАК БЫТЬ ТАМАРЕ?
Николай Сергеевич, отец Тамары, сегодня что-то очень рано пришёл с работы. Антонина Андроновна встревожилась, она даже привстала с дивана, хотела пойти к мужу узнать: не заболел ли, нет ли каких неприятностей по работе? Но, к её удивлению, Николай Сергеевич сам постучался к ней.
- Что-нибудь случилось? - спросила Антонина Андроновна мужа.
Николай Сергеевич был задумчив и как будто чем-то взволнован, но он старался казаться спокойным и равнодушным. Однако голос его звучал глухо, когда он ответил, не глядя на жену:
- Да, случилось…
Антонина Андроновна сейчас же встала и закрыла дверь в комнату Тамары. Но было поздно: Тамара уже услышала это пугающее слово «случилось». Она легонько, чтобы не зашуметь, отодвинула стул, вышла из-за стола и притаилась у двери.
- Ничего страшного, - продолжал отец. - Я уезжаю в деревню. В колхоз.
- Что? - вскрикнула Антонина Андроновна. - Как - уезжаешь? Как это так? А почему мне ничего не сказал?
- Вот говорю.
- Но почему ты говоришь, когда уже всё решено? Я бы сходила к директору, в партком! Я бы им доказала…
- Вот поэтому я и не сказал тебе раньше.
Тамара невольно нажала ручку двери, и дверь открылась.
- Тамара, иди отсюда! - резко сказала мать.
Но отец распахнул дверь:
- Нет-нет! Зачем же ей стоять за дверью и подслушивать? Пусть лучше вместе с нами подумает, как нам быть дальше… Тамара, ты слышала, о чём разговор?
- Да, - покраснев, созналась Тамара.
- Ну, что же ты об этом думаешь?
- А что она может думать? - раздражённо начала Антонина Андроновна. - Она может думать только одно - что отец у неё бессердечный человек, что он бросает семью на произвол судьбы: как хотите, так и живите! Кукушка ты - и всё!
- Почему же я бросаю? - пожав плечами, сказал отец. - Ты тоже можешь поехать со мной.
Антонина Андроновна вскочила.
- Что? Я поеду с тобой? Я?..

Трудно передать, сколько изумлённого возмущения звучало в её голосе.
- Ну да. - Глаза Николая Сергеевича насмешливо блеснули. - А почему же нет? Ты тоже можешь принести немало пользы колхозу - ты ведь работала когда-то диспетчером.
- Ты с ума сошёл! - задохнувшись, сказала Антонина Андроновна. - Что вспомнил! Ты хочешь, чтобы я, взобравшись на гору, снова в яму свалилась? Когда это я работала диспетчером? Когда ещё глупая девчонка была. А теперь!.. Да ты посмотри на меня, на мои руки… - Она протянула Николаю Сергеевичу свои белые, с красными ногтями руки, давно не знавшие никакой работы. - Ну, нет! Не могу говорить… Ты с ума сошёл!
- Значит, поеду один… - Отец уселся в кресло, медленно вытащил папиросы, хотел закурить, но, вспомнив, что здесь нельзя курить, потому что на мебели светлая обивка, спрятал папиросы в карман. - Да, - повторил он, - всегда один.
- Папочка, а я? - вдруг жалобно сказала Тамара.
- Ты? - Отец внимательно поглядел на неё. - Ты приедешь ко мне. Ведь мы с тобой решили?
- Что такое? - вмешалась Антонина Андроновна. - Вы решили? Не спросив меня?
- Да. Решили, - подтвердил Николай Сергеевич.
- Они решили! - Антонина Андроновна иронически засмеялась. - Так ты что же будешь там делать, Тамара? Телят поить? Сено сгребать? Навоз возить на поле?
- А почему бы и нет? - весело возразил Николай Сергеевич. - Правда, Тамара? Это всё очень нужные дела. А почему бы нет?
Он оглянулся на Тамару, ожидая её поддержки. Тамара молча встретила его взгляд. И опять отец словно впервые увидел свою дочь. Что в этих глазах? Что в этой душе? Какая она, эта душа?.. Николай Сергеевич смущённо отвёл взгляд, - сейчас он особенно остро почувствовал, что девочка выросла без него, что он, отойдя от жены, отошёл и от дочери… А дочь уже большая, она уже о многом думает, многое чувствует. Он отдал её матери, которая ничему хорошему - ни любви к труду, ни стремлению к знаниям, - ничему не может научить её. Он знал это.
Знал - и устранился. А каким путём пойдёт его дочь дальше в жизнь? С одной стороны, пионерский отряд, школа. С другой - мать, для которой нет ничего выше материального благополучия. Кто победит? И кого слушаться Тамаре? А если победит мать, то в жизнь войдёт вторая Антонина Андроновна… И виноват в этом будет он.
- Это ужасно! - вырвалось у Николая Сергеевича.
- Да, это ужасно! - подхватила Антонина Андроновна. - Тебе уже обещали квартиру в высотном доме. А теперь что же? Значит, останемся в этой? И сколько ты теперь будешь получать? Уж наверно, меньше…
Николай Сергеевич встал и, не ответив, вышел из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71