Но Тисис успокоился слишком рано. Когда он проходил мимо Амфеи, захваченной спартанцами, стража, стоявшая у ворот города, увидела его. Спартанские солдаты догнали Тисиса. Вопреки законам, священным для всех эллинов, они решили отнять у него табличку и узнать, что ответила мессенянам пифия.
Но Тисис, хоть был не молод, вступил с ними в борьбу. Спартанцы тотчас схватились за кинжалы. Тисис тоже выхватил кинжал. Борьба была неравной, плащ Тисиса уже во многих местах потемнел от крови. Но он продолжал отбиваться: он решил биться, пока рука его держит оружие. Лучше умереть, чем отдать врагу священные таблички, которых ждет Мессения. И когда Тисис почувствовал, что силы его кончаются, вдруг раздался неведомый голос:
— Оставь несущего ответ божий!
Спартанцы дрогнули и опустили кинжалы. В страхе оглядывались они по сторонам. Но кругом было тихо, и колючий маквис со своей густой жесткой зеленью неподвижно стоял по сторонам дороги. Кто прятался там, в зарослях? Не иначе, какое-нибудь божество, возмущенное таким беззаконием.
Тисис, несмотря на раны и потерю сил, все-таки добрался до Итомы. Он шел шатаясь, не видя света. Хотелось лечь на землю и лежать неподвижно. Но мысль, что он может умереть здесь и Мессения не получит ответа бога на свой вопрос, от которого зависит ее судьба, заставляла Тисиса идти вперед. У него еще хватило сил подняться на Итому. Он пришел к Эвфаю и положил перед ним табличку.
Эвфай ужаснулся, увидев Тисиса в крови. Но, когда узнал, кто напал на него, только покачал головой. Спартанцы теперь способны на любое вероломство — не остановились и перед этим.
Тисиса отвели домой, обмыли ему раны, перевязали, уложили в постель; Но его уже ничто не могло спасти. Раны были смертельными, и Тисис вскоре умер.
Царь Эвфай в тот же день собрал на площадь мессенян.
— Вот ответ божества! — сказал он, подняв кверху табличку.
В толпе прошло волнение:
— Читай! Читай!
И Эвфай громким голосом прочел:
— «Чистую деву от крови Эпита, взявшую жребий,
Принесите в жертве ночной мрачным богам;
Если не будет такой, взять у другого отца
Добровольно на заклание дочь отдающего».
В напряженном безмолвии выслушали мессенцы это прорицание. А потом громко заговорили:
— Все девушки из рода Эпита должны быть призваны к жребию! Боги требуют жертвы — это спасет Мессению!
И вот настал роковой час. Дрожащие девушки подходили одна за другой за своим жребием. Их матери и отцы стояли в стороне и с замирающим сердцем следили за ними. Те, что вытаскивали пустой жребий, отходили, изо всех сил скрывая радость. Если бы пришлось умереть, они умерли бы без слова. Но если смерть миновала и ты богам не угодна, то ведь так хочется еще пожить на свете!
Девушки берут жребий и отходят одна за другой. Но вот протянула руку прекрасная златокудрая дочь мессенца Люкиска, взяла жребий. И рука ее упала. Жребий жертвы достался ей.
Вздох облегчения прошел по толпе. Жертва известна, Мессения спасена! Девушка стояла неподвижно, опустив голову и закрыв лицо концом покрывала.
Но в это время неожиданно выступил вперед старый жрец Эпебол, который должен был совершить жертву.
— Я не допущу этой жертвы! — сказал он. — Она не дочь Люкиску. У покойной жены Люкиска никогда не было детей, а этого ребенка ей подкинули. Эта девушка не Эпитовой крови. Нельзя обманывать богов!
Снова поднялся шум, начались крики и споры. Решили отложить жертвоприношение, пока не расследуют это дело. А пока шло расследование, Люкиск и его дочь ночью бежали в Спарту.
Тяжелое уныние легло на Итому и отсюда — на всю страну. Та, кого боги выбрали для жертвы, ушла. И теперь мессенцы не смогут спасти родину. Все кончено — Мессения обречена на гибель.
Жертва
В это тяжелое время, когда у мессенцев пропала надежда спасти свою родину, к народу обратился Аристодем, славный гражданин и полководец Мессении.
— Для каждого из нас родина превыше всего, — сказал он. — В такие горькие дни нельзя думать о своем благополучии и радости. Но если ценой этого благополучия и радости можно добыть благополучие родины, надо это сделать. Так думаю я и так поступаю. Я отдаю на жертву мою дочь, как велело божество: она Эпитовой крови.
Все в Итоме вздохнули свободнее. Жалко молодую дочь Аристодема… Но если божество так велело, что делать? Теперь есть надежда на то, что Мессения будет спасена, -Зевс заступится за нее, и беспощадный враг уйдет с мессенской земли. И тогда мессенцы снова займут в городах и селах свои жилища, и снова земледельцы выйдут пахать землю, а пастухи выгонят стада на пастбища… Как стосковались все по мирной жизни, когда можно спокойно ночью спать, а днем работать и справлять положенные праздники и торжества.
Каждый думал, что тяжело отцу отдавать на смерть свою дочь, отдавать своей рукой… А как сильно болело сердце Аристодема, не знал никто. Ему легче было бы отдать собственную жизнь. Но его жизнь не требовалась богам.
Все было решено. Дочь Аристодема готовилась к смерти. Если ее смерть спасет Мессению, девушка умрет.
Но не так думал молодой мессенянин, ее жених. Он любил дочь Аристодема, он был уже обручен с нею. Услышав, что решил Аристодем, юноша как безумный бросился к нему.
— Ты распорядился жизнью своей дочери? — кричал он. — Но как ты мог это сделать? Ты обручил ее со мной, и ты над ней больше не господин, а господин ее — я!
Аристодем не хотел его слушать. Ему и без того не легко было принять это решение. Но он принял его, и говорить теперь больше не о чем.
… Если не будет такой, взять у другого отца,
добровольно на заклание дочь отдающего.
Но кто же еще другой добровольно отдаст свою дочь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36