К Аристомену ехал гость — кефалленийский купец. Он вез в Эйру всякие необходимые припасы. Критские стрелки в дороге напали на купца. Аристомен отбил купца, отнял у стрелков все его товары. Но сам не уберегся — его ранили, и рана теперь сильно болела.
Эйра была беззащитна, жители спали под грохот ливня, стража ушла по домам.
А спартанские отряды уже шли к Эйре своей железной поступью.
Последняя битва
Пастух, перебежчик и предатель, сам повел на Эйру лаконское войско. Он хорошо знал дороги и тропинки, ведущие туда.
Густая тьма словно придавила землю. Дождь лил не переставая. И долины, и горы — все утонуло в этом ливне и темноте.
Идти было трудно. Но спартанцы шли скорым шагом, одержимые одной мыслью, одним непоколебимым решением — взять Эйру и уничтожить мессенский народ.
На Эйре первыми услышали врага собаки. И не залаяли, как всегда, услышав чужого, а завыли, как воют они, чуя большую беду. Они выли по всей горе, по всему городу, выли не умолкая. Их зловещий вой разбудил Эйру. Поднялась тревога, мессенцы под проливным дождем выбежали из домов; бросились к городским стенам…
Но было поздно. Спартанцы уже лезли по стенам в город. Они лезли по приставным лестницам, карабкались кто как мог и уже сваливались на городские улицы, гремя щитами и копьями…
Мессенцы хватали оружие, какое попадало под руку, и бросались в битву. Они понимали, что победить уже нет никаких надежд, но все-таки изо всех сил старались отстоять Эйру
Первым узнал, что враги в городе, молодой Горг, сын Аристомена, и сразу же бросился в сражение. Аристомен, забыв о своей ране и страданиях, тотчас собрал боевой отряд и вступил в битву. Но Аристомен знал, что битва эта — последняя. Знал об этом и Феокл.
«Когда трагос напьется извилисто текущих вод Неда, Мессению я больше не покрываю: погибель близка».
Они знали об этом только двое. И если еще надеялись отстоять Эйру, то это была надежда отчаяния. Под холодным проливным дождем, который обрушивался сплошным потоком, слепил глаза и гасил факелы, Аристомен и Феокл бросались то в один конец города, то в другой, призывая мессенцев не сдаваться.
Битва шла в кромешной тьме, и не сразу можно было понять, где свои и где враги. Но голос Аристомена был слышен повсюду, и ни шум дождя, ни раскаты грома не могли заглушить его.
Битва прервалась как-то сама собой. Спартанцы не знали города, не знали расположения его улиц и поэтому не могли захватить его сразу.
Мессенцы тоже не могли ничего сделать. Их полководцы, захваченные врасплох, не успели договориться, как им защитить город… Ливень и темнота мешали сражаться.
Но вот наконец наступило утро. И мессенцам, когда они увидели, сколько спартанского войска в их городе, стало ясно, что выгнать врага у них не хватит силы.
Однако Аристомен и Феокл не хотели ни смириться, ни покориться Спарте.
— Отстоим Эйру — единственное, что нам осталось от нашей Мессении! Не станем рабами Спарты!
Речи эти были как пламя. И мессенцы с отчаянной храбростью снова бросились в битву со спартанцами. Тут и женщины мессенские ополчились на врагов.
С кирпичами и камнями в руках они взбирались на крыши и оттуда как могли сокрушали врага. Но буря и дождь не унимались, и на крышах нельзя было удержаться. И тогда женщины взялись за оружие.
«Когда мессенцы увидели, что их жены желают лучше погибнуть вместе с отечеством, — рассказывает Павсаний, — чем быть отведенными в рабство, это зажгло в них еще большую отвагу. И они могли бы отклонить судьбу, но бог послал непрерывный ливень и с ним ужасные раскаты грома и молнию, сверкавшую прямо в глаза… «
Спартанцы оказались в более выгодном положении. Молния сверкала мессенцам в глаза, ослепляла их, и они часто не видели ничего перед собой. Спартанцам же молния не мешала сражаться.
— Смотрите! — торжествующе кричал спартанский жрец Эка. — Боги помогают нам] Молния справа — счастливое предзнаменование! Спарта победит!
Этот же Эка придумал, как облегчить спартанскому войску битву. Спартанцев было несравнимо больше, чем мессенцев. Но в узких улицах Эйры сражаться строем было нельзя. Они разбились на отряды по всему городу. А когда передние ряды сражались, задние ряды стояли без дела. Вот этим, стоявшим без дела, Эка приказал уйти в стан, поесть, поспать. А потом со свежими силами вернуться в город и сменить уставших бойцов. Так они и чередовались — отдыхали и сражались снова.
У мессенцев же отдыха не было. Их некому было сменить, и им негде было отдохнуть. Буря не затихла ни на минуту. И так, под грозой, под холодным ливнем, без сна, без еды, мессенцы сражались три дня и три ночи. Они отбивались, не опуская рук. Спартанцы не давали им передышки. У женщин, непривычных к войне, уже не было больше сил. Голод, жажда, нечеловеческая усталость одолевали несчастных защитников Эйры. Аристомена мучила рана так, что кровавая тьма порой застилала ему глаза.
Видя все это, жрец Феокл безнадежно опустил меч и подошел к Аристомену.
— Зачем страдать напрасно? — сказал он. — Мессении определено пасть: пифия предсказала нам гибель — трагос напилась из Неда. Бог ведет меня к концу вместе с отечеством. А ты, пока жив, спасай мессенцев, спасай себя!
Феокл сказал это, снова взмахнул мечом и бросился в самую гущу битвы.
— He вечно вам угнетать мессенцев! — кричал он. — Не вечно!
И, яростно размахивая мечом, он принялся разить спартанцев. Так, в самой жаркой битве, Феокл был смертельно ранен. Он упал и умер среди груды тел убитых им врагов.
Аристомен, увидев, что его друг и соратник погиб, понял, что дальше бороться бесполезно. Ни доблесть, ни мужество, ни горячая до отчаяния любовь к отчизне не спасут Мессению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36