Я почём знаю зачем? Может, сморчки жарить, может, картошку печь.
Как сказал инженер про жареные грибы да про печёную картошку, так Алёнка сразу вздохнула:
– Ой, как есть хочется!
А Таня тоже подумала:
«Вот если бы и правда кто-нибудь сейчас жёг костёр да пёк картошку!»
Но она ничего об этом не сказала.
– Нет, – ответила Таня инженеру, – мы никакие костры не разжигаем. У нас даже и спичек нету.
– А что же вы здесь делаете?
– Так. Смотрим.
Тут подошёл к инженеру молодой механик Саша Хрусталёв:
– Николай Петрович, пилораму пускать?
– А наладил?
– Наладил.
– Пускай. А я вот счета проверю – приду посмотрю, как там у тебя.
И оба пошли в разные стороны: инженер налево, в новенький домик, где только что устроили контору, а Саша направо, к большим стропилам, которые неизвестно для чего стояли среди брёвен и стружек.
Из котлована показался Дёмушка. Он был весь в песке и глине, штаны его были высоко подкручены, а рукава рубашки потемнели от воды.
– Эх, чуть трёхтона не поймал! – сказал Дёмушка. – В тину уполз, никак не найдёшь!
– Опять ловишь! – закричала Алёнка. – Всегда он кого-нибудь ловит! Ещё трёхтона какого-то!
– «Трёхтона»! – засмеялась Таня. – Тритона, а не трёхтона! Алёнка, помнишь, нам Серёжа Таланов в пруду показывал: такой… с лапками.
– Помню, – сказала Алёнка и сморщилась. – Фу, страшилище!.. А этот – прямо руками ловит. Вот ужалит, тогда будет знать!
– «Ужалит»! – усмехнулся Дёмушка. – Что он, змея, что ли?
– Ну, укусит!
– А чем? У него и зубов-то не найдёшь!
Вдруг там, под стропилами, что-то сразу загудело ровным гудом.
– Пилу в раме пустили! – крикнул Дёмушка.
И побежал смотреть.
Чудо-юдо в сарайчике
Дёмушка побежал, но и Таня с Алёнкой на этот раз от него не отстали. Таня впопыхах на какую-то занозистую стружку наступила, уколола ногу. Но останавливаться не стала – уж очень хотелось поглядеть, что это там загудело.
А когда прибежали, то поняли, что стропила эти – не стропила, а станок, в котором установлена механическая пила.
– Во! Пила в раме пошла! – закричал Дёмушка.
Саша услышал.
– Не пила в раме, а пилорама пошла, – сказал он.
– А тут даже три пилы! – крикнула Таня. – И все сами пилят! – и даже умолкла от удивления.
А в чёрной металлической раме и в самом деле было три пилы. Они все сразу врезались в толстое бревно и начали его пилить. Бревно медленно подвигалось, налезало на пилы, а пилы, мягко двигаясь, разнимали его на равные доски и горбыли.
– Вот как пилит – и не устаёт! – сказала Таня, любуясь пилорамой. – А у нас дедушка с матерью возьмутся пилить, да сразу и уморятся! Вот бы нам такую пилу – дрова пилить!
– А возьмите, – сказал Саша, – пускай наша пилорама у вас дровец попилит!
Таня не могла понять – не то Саша шутит, не то правду говорит. Сам не улыбается, а светлые глаза его смеются.
– Ну давай, – сказала Таня, – пускай попилит!
– А кто у вас её двигать будет? – спросил Саша.
– Кто? А у вас кто двигает?
– У нас!..
Саша вдруг замолчал, словно чего-то испугался. А потом сказал почти шёпотом:
– У нас её чудо-юдо двигает!
Таня и Алёнка сразу присунулись к нему поближе:
– Где чудо-юдо?
– Какое чудо-юдо?
– Страшное чудо-юдо, – сказал Саша, – чёрное, сердитое. На шести лапах стоит. Силы у него сколько хочешь! Копром кто бьёт? Это чудо-юдо бьёт. Помпой кто работает? Оно. Пилами кто двигает и бревно подаёт кто? Тоже оно. Всю стройку оно движет. И что ни заставь – всё сделать может. Только сердитое очень: чуть что не по нём – так фыркнет, зашипит и сразу всю работу бросит. Уж мы за ним смотрим, чистим, маслом его мажем…
– Каким маслом – коровьим? – спросила Алёнка. – Он небось постное-то ещё и не любит.
– Не коровьим, а машинным, – сказал Саша, – самым чистым.
– А! – засмеялась Таня. – Ну, значит, это не чудо-юдо, а машина какая-нибудь!
– Хорошо, – сказал Саша. – А вот ты пойди да загляни в тот сарайчик. И скажи, чудо-юдо это или нет. И скажи, живое оно или нет. Пойди-ка, пойди!
И опять было непонятно – не то Саша шутит, не то правду говорит.
– Алёнка, пойдём? – негромко спросила Таня.
Алёнка поёжилась:
– Боязно…
А Дёмушка стоял и смотрел на них: если они пойдут, то и он пойдёт. Чудо-юдо в сарае – это тебе не лягушка какая-нибудь, это тебе не тритон, у которого даже и зубов-то не найдёшь!
Подружки постояли, подумали, а потом всё-таки пошли к сарайчику. Новенький тесовый сарайчик белел на солнце, и на стенках жёлтыми каплями блестела смола. И чем ближе подходили они к нему, тем слышнее становился ровный, глухой гул, который доносился оттуда.
Недалеко от сарайчика девочки остановились.
– Дёмка, иди первый, – сказала Алёнка.
– Иди сама, – ответил Дёмушка.
– А я вот и совсем не пойду, – сказала Алёнка. – Очень надо мне на него смотреть!.. Тань, пойдём отсюда?
Но Таня шаг за шагом подходила к сарайчику и, вытянув шею, старалась туда заглянуть. Невысокие ворота были открыты. На земляном полу светлым квадратом лежало солнце.
У-у-у! – неслось из сарая, будто летел большой самолёт.
Тане было страшно. Но отойти от ворот она не могла: очень хотелось увидеть это чудо-юдо. Она шагнула ещё раза два, подкралась, заглянула… и сразу попятилась.
– Ой, чёрный какой! – прошептала она.
– Бежим! – закричала Алёнка.
Но Таня не побежала.
– Подожди, Алёнка, – сказала она, – я ещё раз посмотрю!
Таня вошла в сарайчик и сейчас же закричала оттуда:
– Алёнка! Да это машина такая!
Тут и Дёмушка осмелел, вбежал в сарайчик.
– У! – сказал он. – Да это просто движок! Я его уже видел. Ещё когда его везли.
Алёнка из ворот поглядывала на гудящий двигатель.
«А может, он всё-таки живой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12