– Эти люди вводят вас в заблуждение, – ответил Фемистокл, не теряя спокойствия. – Как же мы начнем строить стену, не договорившись с вами? Вот скоро придет наше посольство…
– Так где же оно, это ваше посольство?!
Афинское посольство наконец явилось в Спарту – Аристид, сын Лисимаха, и Аброних, сын Лисикла. Фемистокл искренне обрадовался, увидев их:
– Что там, в Афинах?
– Стена достаточно высока. Поэтому мы здесь.
Фемистокл ликовал. Он обнимал то Аристида, то Аброниха. Аброних отвечал таким же ликованием, но Аристид хмурился:
– Я не люблю обмана.
– Даже если это на пользу нашим Афинам, Аристид?
– Обман никогда и никому не приносил пользы.
– Не буду спорить с тобой, Аристид, – сказал Фемистокл, скрывая обиду, – но и ты не мешай мне довести дело до конца.
– Не буду мешать. Но только в том случае, если твоя горячая голова не доведет нас до беды.
В это время спартанские эфоры снова получили известие о том, что афинские стены уже окружили город и что стены эти уже высоки. Но Фемистокл продолжал уверять спартанцев, что они обмануты.
– Не давайте провести себя лживыми россказнями, а лучше пошлите в Афины людей, которых вы уважаете, людей добросовестных. Пусть они отправятся туда и все разузнают. Тогда вы получите точные сведения о том, что делается в Афинах.
Аброних восхищался самообладанием Фемистокла, восхищался его предусмотрительностью – правильно действует; пусть спартанцы отправят своих послов в Афины, а то ведь, пожалуй, когда обман все-таки откроется, им самим не выбраться из Спарты. А так в Афинах будут заложники. Великий мудрец ты, Фемистокл!
Аристид сидел молча, насупив брови, и краснел от стыда. В каком бессовестном обмане он должен участвовать! Конечно, он понимает, что спартанцы хлопочут о своих интересах, прикрываясь общими, и он понимает, что стена Афинам нужна… Но этот обман трудно перенести, когда всю жизнь привык говорить только правду!
– Неужели вы не верите мне? – продолжал Фемистокл, глядя прямо в глаза эфорам. – Так повторяю вам: пошлите своих послов, да не кого-нибудь, а из своей среды, людей знатных, которых вы цените и которым доверяете!
– Мы верим тебе, Фемистокл, – ответили эфоры, – но послов своих проверить тебя все-таки пошлем.
Проверить, действительно ли в Афинах строится стена вопреки желанию Спарты, поехали послы из среды спартанской знати. А одновременно с ними, только тайно от них, отправился в Афины и Сикинн с поручением Фемистокла.
– Скажи правителям, чтобы они задержали спартанских послов под любым благовидным предлогом. Иначе, я опасаюсь, спартанцы могут не выпустить нас из Спарты.
Спартанские послы, важные, суровые, но сохраняющие дружелюбный вид, как и подобает союзникам, вскоре появились в Афинах. Но еще раньше их явился Сикинн, посланец Фемистокла.
Увидев стены окружавшие город, спартанцы переглянулись с негодованием. Они намеревались тотчас вернуться в Спарту, но афинские пританы, вежливые, любезные, и слышать не хотели о том, чтобы так скоро отпустить гостей! И спартанцы поняли, что афиняне их не выпустят, пока не вернутся из Спарты афинские послы.
Фемистокл и его товарищи по посольству Аброних и Аристид решили, что наступила пора обсудить со спартанцами тот самый вопрос, ради которого они и приехали в Спарту. Объясниться с эфорами поручили Фемистоклу. Аристид от разговора уклонился, он слишком дорожил расположением Спарты.
Эфоры в этот день не узнали Фемистокла. Всегда любезный и улыбчивый, нынче он предстал перед ними с гордо поднятой головой. Он открыл свое истинное лицо, лицо афинянина, знающего цену себе и своему народу.
– Афины уже настолько ограждены стеной, – заявил он после необходимых приветствий, – что в состоянии защищать своих жителей. Если спартанцы или союзники желают, они могут отправить послов к афинянам. Но посылайте таких послов, которые сумеют на будущее время различать интересы свои собственные и интересы общеэллинские. Когда мы, афиняне, нашли необходимым покинуть свой город и сесть на корабли, мы решились на это без спартанцев. А когда приходилось совещаться вместе со спартанцами, мы, афиняне, никому не уступали в рассудительности. А теперь мы сочли необходимым окружить свой город стеной. Ведь, не имея обороны, не сможешь участвовать в общих решениях с мало-мальски равным правом голоса!
Эфоры краснели и бледнели от гнева. Афины не пожелали с ними считаться! Афины больше не принимают их гегемонии! А Фемистокл, которого они чествовали так недавно, – он обманул, он провел их! Как они были глухи и слепы!
Спартанцы кипели негодованием, но прятали его под личиной приветливости и уважения. Они могли бы сейчас арестовать афинских послов, но тогда и афиняне посадят в темницу послов спартанских! Проклятый Фемистокл все предусмотрел!
Пришлось отпустить афинян. И в тот день, когда афинские послы покинули Спарту, спартанские послы выехали из Афин.
ВРАГИ СНОВА В АТТИКЕ
– Каково будет Ксерксу, когда ты, Мардоний, зажжешь огни на горах, несущие весть о твоей победе, а? Ты только представь себе это, Мардоний!
Фессалиец Алевад, грузный и осанистый, плотно сидел на большом темно-рыжем гривастом коне.
Мардоний искоса взглянул на него. Светлые глаза хищной птицы, горбатый нос, почти касающийся верхней губы, твердый подбородок, прикрытый пышной, мелко завитой бородой…
«Я понимаю тебя, Алевад, – мысленно ответил ему Мардоний, – тебе нужна эта война, потому что тебе нужна власть над Фессалией…»
Но речи Алевада не пропадали зря. Они вызывали в воображении необычайное, волнующее каждого полководца зрелище – победные костры, которые один за другим вспыхивают на вершинах гор, один за другим вплоть до Геллеспонта, а потом уже и за Геллеспонтом, До самых Сард, где сейчас пребывает царь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66