Мои родители разошлись, когда мне было два года, и я знаю: нет ничего обиднее, чем приходящий папа и захаживающие дяди.
Я поколебался и принял решение. Свадьба была тихой, семейной, даже без криков «горько», так как невесту тошнило от всего, а меня - от поцелуев. Я даже не стал вызывать на свадьбу своих родителей, а просто известил их телеграммами. Они, очевидно, сочли, что речь идет о временном браке ради прописки, и не обиделись, даже прислали поздравления из разных концов страны. Особенно мне запомнилась папашина ответная «молния»: «С почином, сынок!»
Когда же я проинформировал их о рождении Ксюхи, мама все-таки прилетела, подержала внучку на руках и с чувством выполненного долга воротилась к своим испытательным стендам в Арзамас-16. Отец же отбил телеграмму из Мурманска: «Поздравляю! Плодитесь, но не размножайтесь». В этом предостережении без сомнения сказался его печальный личный опыт.
Татьяна оказалась идеальной женой: детский диатез или понос волновали ее гораздо больше, чем то, где и с кем шляется муж. Я как раз раскручивал кооператив «Земля и небо», домой приходил поздно, а то и вообще на несколько дней пропадал в местных командировках. Когда же я появлялся, больше всего она, кажется, боялась, что перед тем, как захрапеть, я вспомню о своих супружеских обязанностях. Звукопроницаемость в трехкомнатной квартире оказалась потрясающей - было отчетливо слышно, как подтекает бачок в туалете, а в соседней комнате тесть переворачивает страницы романа Пикуля. Кто хоть раз занимался любовью в таких условиях, может совершенно бесшумно проползти на строго охраняемую военную базу и вернуться с парой атомных боеголовок на продажу.
Кроме того, Татьяна намучилась, вынашивая Ксюху, и теперь панически боялась новой беременности, все время что-то высчитывала по специальному календарику и постоянно старалась изолировать меня с помощью ненадежных советских презервативов. Несмотря на все эти предосторожности, в редкие моменты супружеской взаимосвязи она все равно чувствовала себя самоубийцей, играющей в русскую рулетку. А я был убивцем…
Дела в кооперативе шли все лучше. У меня появились уступчивая секретарша и большой кожаный диван в рабочем кабинете. Затем я завел любовницу, девчонку из модельного агентства, и снял холостяцкую квартирку поблизости от офиса. Татьянины родители, конечно, все видели, понимали и даже интеллигентно намекали на то, что я испортил жизнь их дочери. Но трудно осуждать зятя, по крайней мере вслух, если он зарабатывает за неделю столько, сколько они оба за год. Сейчас они живут в моем загородном доме на Успенке, и когда я изредка туда наезжаю, тесть, которого я устроил в поселке сторожем, все так же молча отводит взгляд, а теща все так же пытливо смотрит мне в глаза.
Зато Татьяна довольно скоро освоилась в новой богатой жизни. У нее была теперь своя машина с шофером-телохранителем, работавшим прежде каскадером. Казалось, моя супруга никогда раньше не ходила пешком в парикмахерскую. День она начинала с массажистки, а заканчивала тем, что строго отчитывала Ксюшкину бонну за разные мелочи, а то и просто так, чтобы взбодриться. У моей жены открылся настоящий дар мгновенно превращать любую выданную ей сумму денег в груды тряпок, обуви и парфюмерии. Причем дорогие магазины она почему-то не любила, предпочитая отовариваться на рынке в Лужниках, зато подружкам потом рассказывала, что купила платье в бутике или выписала по каталогу прямо «из Парижу» за безумную цену. Удивительно, но эти дуры Татьяне верили и даже иногда умоляли уступить обновку. И она, поломавшись, уступала…
Но часом ее торжества стал евроремонт в пятикомнатной квартире, которую я купил у вдовы маршала Геворкяна. Подрядчик прямо-таки серел от страха, сдавая моей супруге очередную отремонтированную комнату. Татьяна была неумолима: когда ей показалось, что пол в ванной нагревается неравномерно, она заставила строителей все переделать. Стоило огромных трудов убедить ее в том, что вода в «джакузи» бурлит равномерно и пускает пузыри именно тех размеров, какие указаны в проспекте.
Потом у жены возникла идея, довольно странная для девушки, выросшей в квартире с типовой мебелью из ДСП: она решила все комнаты обставить в разных стилях. Модерн, ампир и так далее. Татьяна моталась по мебельным и антикварным магазинам, рылась в каталогах - и ей было не до меня. Когда же все закончилось и мы устроили дома первый прием, то лучшей наградой для нее были вытянувшиеся лица подружек и жен моих партнеров. Надька Таратута, между прочим, совсем не простая деваха, но дочь бывшего руководителя «Роскожгалантереи», вообще не выдержала и, не дойдя даже до нашей розовой спальни с зеркальным потолком, уехала домой, буркнув, что у нее аллергия на свежую краску.
Но пожить в новой квартире Татьяне не довелось. Из-за Большого Наезда. И слава Богу! Гостиная в стиле Людовика XIV ей быстро надоела, кухня а ля рюс выводила из себя, а двухместная «джакузи» оказалась тесновата… Намечался новый ремонт. Я срочно под охраной бывшего каскадера отправил жену с дочерью на Майорку, где традиционно отсиживается немало семей рисковых бизнесменов. Уютный островок: за год всего одно деловое убийство, и то, кажется, по ошибке. Когда же все успокоилось, настаивать на их возвращении я не стал, да и Татьяна особенно домой не рвалась. По праздникам я летал к ним в гости, и как-то раз Ксюха под страшным секретом рассказала мне, что однажды ночью она проснулась, пошла искать маму и обнаружила ее в бассейне, целующейся с охранником. Я посоветовал жене не забывать, что она мать, и почаще пользоваться конспиративными навыками времен проживания в звукопроницаемой малогабаритке, а также надежными европейскими презервативами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87