Гвидон опустил ложку в тарелку, достал из кармана коммуникатор и связался с москомпом.
— Слушаю, — сказал москомп.
— Передо мной сидит человек, который утверждает, что он пришелец из прошлого, — сообщил Гвидон.
— Его слова очень легко проверить.
— Как?
— В архивах сохранились отпечатки пальцев Максима Соколова. У вас есть с собой сканер?
— Есть, — медленно произнес Гвидон. — В машине.
— Я рекомендую вам доесть, а потом взять у Максима отпечатки пальцев. Если они совпадут, сомнений не останется.
— Хорошо, — сказал Гвидон, — спасибо.
И нажал кнопку завершения разговора.
Некоторое время Гвидон оценивающе изучал Максима, а потом, неожиданно для самого себя, кратко, но емко выругался. Максим удивленно приподнял брови.
— Идиоты, — констатировал Гвидон. — Знаешь, Максим, иногда мне становится стыдно за мир, в котором я живу. Подавляющее большинство населяющих его людей — абсолютные и беспросветные идиоты.
— Москомп подтвердил мои слова? — поинтересовался Максим.
— Не совсем. Сейчас я доем… Подожди, ты ведь наверняка голоден!
Максим смущенно пожал плечами.
Гвидон подозвал официантку и заказал еще один обед для Максима. Смазливая негритянка покосилась на Максима с вялым интересом. Небось думает, кто такой — родственник или гей-партнер, подумал Гвидон с неудовольствием.
— Минуты через три принесут, — сказал Гвидон Максиму. — Мы поедим, а потом пойдем ко мне в машину и я сосканирую твои отпечатки пальцев.
— Точно! — воскликнул Максим. — В феврале я летал в Америку, а там после того теракта с самолетами стали брать отпечатки пальцев у всех иностранцев. Если в архивах сохранились даже мои фотографии, то эти отпечатки — тем более. У американцев такого бардака, как у нас, не бывает.
— Бардак везде бардак, — философски заметил Гвидон. — Как тебе наш мир?
Максим пожал плечами и осторожно сказал:
— Честно говоря, я ожидал большего прогресса.
Гвидон хмыкнул.
— Ты из какого времени? — спросил он. — Начало двадцать первого века, по-моему? А ты в курсе, что открыто потенциальное бессмертие?
Максим перестал жевать и вытаращил глаза.
— Какое бессмертие? — переспросил он.
— Потенциальное. Люди больше не стареют. Если не принимать наркотики и вести здоровый образ жизни, развитие организма останавливается на сорока — сорока пяти годах биологического возраста, вредные привычки добавляют к биологическому возрасту еще лет пять. Вот мне ты сколько дашь?
— Тридцать семь, — предположил Максим.
— Шестьдесят один. В цивилизованных районах средняя продолжительность жизни составляет сто десять лет.
— А потом? Организм все-таки стареет, только медленно?
— Нет, — покачал головой Гвидон. — Самая частая причина смерти — несчастный случай, на втором месте самоубийство. От других причин умирают очень редко, процентов пять всех смертей, не больше.
— Круто, — сказал Максим. — У вас, наверное, страшные проблемы с демографией. Если люди живут до ста с лишним лет и все время размножаются…
Гвидон грустно скривился.
— У нас другие проблемы, — сказал он. — Население Земли сокращается. В твое время сколько людей жило на Земле?
— Миллиардов шесть, по-моему.
— А сейчас два с половиной. Люди не хотят размножаться. Вот мы с Розой женаты семь лет, а ребенка никак не заведем. В ваше время генетический кризис уже был?
Максим пожал плечами:
— Что-то такое говорили…
— Все происходило постепенно, — сказал Гвидон. — Вначале прекратился естественный отбор, детская смертность упала почти до нуля, те, кто раньше уходил в отбраковку, стали жить и размножаться. Генетические отклонения накапливались, больных детей становилось с каждым годом все больше и настал момент, когда здоровые дети стали редкостью.
— Это как раз у нас, — сказал Максим. — Только никто не думает, что это генетический кризис, все грешат на экологию.
— Экология тоже внесла свою лепту, — согласился Гвидон. — И еще локальный бум потребления наркотиков. Но корень проблемы был в генетике. Сейчас ученые говорят, что генофонд человечества очищен на тридцать пять процентов, но большинство людей могут зачать здорового ребенка только с помощью генетической операции. Можно, конечно, провести усыновление, ну, то есть, подсадить донорскую яйцеклетку от здоровой пары, но это не то.
— Так оно всегда и бывает, — сказал Максим. — Одни проблемы уходят, другие приходят. А что такое цивилизованные районы? Разве у вас еще остались дикие места?
— Остались. В диких местах не действуют общечеловеческие законы, не принимаются мани, не работает система контроля преступности и никто не гарантирует соблюдение прав человека. В диких местах разрешен терроризм, хакерство, всякие другие извращения… но только в отношении цивилизованного мира, разумеется. Сейчас диких мест уже мало. Центральная Азия, Центральная Африка, Амазонские джунгли и все. А когда я был ребенком, весь Ближний Восток был диким.
— Я думал, в ваше время мир уже будет един, — заметил Максим.
— Ты немного не рассчитал, — улыбнулся Гвидон. — Но ждать осталось недолго, я думаю, что доживу до этого времени.
Обед к этому времени был уже доеден и разговор продолжался на пути к машине. За время короткого путешествия Максим узнал, что вокруг Земли вращается крупный астероид, приспособленный под орбитальную станцию. Отбуксировать астероид на околоземную орбиту оказалось дешевле, чем доставлять стройматериалы с Земли.
10.
Отпечатки пальцев Максима в точности совпали с имеющимися в мировой базе данных.
— Что мне теперь делать? — спросил Гвидон. — Снова доложить этому… гм…
— Придурку, — закончил фразу москомп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21