Долгая пауза. – Видишь ли, из-за того, что ты такая маленькая, а я такой высокий… ну, видишь ли, если я буду сверху, твое дыхание будет щекотать волосы у меня на груди, а ногти на ногах будут царапать мои коленки.
Она задумалась над этим. Это показалось ей разумным.
– Это верно, – признала она. – Ну и?..
– Ну, и тогда я не смогу целовать тебя. А я хочу целовать тебя, малыш.
Пальцем она ткнула его в бок.
– Гарри.
– Но я правда хочу.
– Ладно, – сказала она. – Дай мне минутку подумать.
Она минутку думала.
– Ты можешь лечь на спину, – предложила она, – а я сяду сверху. Идет?
– Ничего не выйдет, – он покачал головой. – Слишком далеко. Я хочу це ло ва ть тебя, малыш.
– Я могу лечь на… Нет, так не пойдет. Может, если мы… Нет, не то. Слушай, Гарри, как насчет журнального столика в гостиной?
– Столик в гостиной?
– Нет, он слишком низок. Тогда, может быть, обеденный стол. Он подходит. Но тебе придется стоять.
– Черт, – сказал он. – Это было бы ничего, милая, но когда я буду наклоняться, чтобы поцеловать тебя, мне придется нагибаться и… выпячивать свою задницу. А где мы еще можем этим заняться?
– Унитаз? – предложила она.
– Корзина для белья? – предложил он.
– На подоконнике? – спросила она. – Свесившись вниз?
– Задрав ноги на… – начал он, но тут они дружно расхохотались, и он не договорил. В угаре веселья она забыла о Рокко.
Наконец выход был найден. Он сел на край кровати, вытянув ноги, а она села на него верхом. Он держал ее, сжимая ее бедра своими цепкими пальцами. Ноги она положила на кровать. Им было удобно. И они могли целоваться. И они целовались.
– Ты знаешь, малыш, – сказал он. – Я совершенно ничего не чувствую.
– Спасибо тебе огромное, очень мило с твоей стороны.
– Да нет, я не это имел в виду. Совсем не это. Мне нравится быть с тобой, ощущать в руках твою маленькую упругую задницу. Это замечательно, милая. Просто здорово. Но я имел в виду, что не чувствую ничего такого… Ну, того, о чем написано в книгах…
– В каких книгах?
Одна его рука скользнула ей за спину между лопаток, другая отправилась вниз и приподняла ее ягодицы. Неожиданно, безо всякого усилия, он встал на пол. Она обхватила руками его за шею, а ее ноги, как тиски держали его талию.
Он прошелся по комнате. Она прижалась к его могучей груди, как маленький белый зверек.
– Ох… – сказал он. – Видишь ли. – На лице у него появилась грусть.
– Я читал всякие книги о черных и белых. Там говорится, что я должен испытывать сейчас желание разорвать тебя на части, или как-то еще выместить свою ненависть к белым, или радоваться тому, что нарушаю табу, или стыдиться этого. Но ничего подобного я не чувствую.
– О чем это ты, парень? – взволнованно спросила она. – Это что-то очень важное? Это имеет какое-то значение?
– Нет, просто дай мне выговориться.
Он ходил по комнате, улыбаясь ей. Раз он подпрыгнул и вошел в нее глубже; она застонала от удовольствия.
– Я должен чувствовать себя виноватым. Или испытывать жажду мести. Или хотеть причинить тебе боль. Так сказано в книгах. Но ты знаешь, что я чувствую?
Она потерлась щекой о его щеку.
– Я надеюсь ты испытываешь то же самое, что и я.
– Да, малыш, да. Ни вины, ни боли. Все это ерунда, что они пишут!
– Конечно, Гарри. Подпрыгни еще разок.
Он подпрыгнул. Она застонала.
– О, Боже!
Он прошелся еще по комнате, крепко сжимая Элен в объятиях. Затем он осторожно опустился на кровать и повернулся на бок. Он был по-прежнему в ней. Как он и предсказывал, ее лицо оказалось у самой его груди, а ноги едва доставали ему до колен.
Они взялись за руки. Оба посмотрели вверх, на потрескавшийся потолок, где в одном углу облупилась краска.
– Обними меня… – прошептала она. – Держи меня крепче.
Он прижал ее к себе и зажмурил глаза – так крепко, что от век разбежались морщинки.
– Гарри? – спросила она. – Ты засыпаешь?
Нет, он не собирался спать.
– К чему это все? То, о чем ты говорил, когда ходил по комнате?
– Ох, – сказал он. – Да так…
– Что так?
Он открыл глаза, посмотрел на нее с удивлением.
– Ты – нечто!
– Я не очень сообразительная. Наверное, просто тупица…
– Ты умница, – заверил он ее. – Ты самая настоящая умница. Ты… ты просто другая женщина. Это ведь не о чем тебе не говорит, правда?
– Что? О чем ты?
– Я – черный. Ты даже не думаешь об этом.
– А почему я должна об этом думать?
– О, Элен, Элен. – Он рассмеялся, прижав ее к себе еще крепче. – Я клянусь…
– Слушай, Гарри, – сказала она, – ты не думаешь, что мы уже вдоволь наговорились?
Он согласился.
Кончики его длинных, сильных пальцев пробежались по ее спине, ощупывая каждый позвонок. Медленно и осторожно он перевернул ее на спину и крепко сжал в своих объятиях.
Он скользнул ногтями по тыльной стороне ее рук, и они пришли в движение. Ее тонкие руки взлетели вверх словно усики бабочки, ноги, будто лишенные костей, обвились вокруг его тела.
Она застонала, и эти стоны были похожи на пение.
Она прикасалась к нему, поглаживала, пощипывала… Плавно покачиваясь, она парила над ним, словно облако.
– Ох, – сказал он с восхищением.
Она продемонстрировала ему свои маленькие домашние хитрости: подложила подушку себе под ягодицы, отбросила мешавшие им одеяла, взбила подушку у себя под головой.
Она была такой податливой, мягкой, а его кожа столь гладкой, что они совсем не чувствовали трения. Ее гибкие руки сплетались у него за спиной, а колени обхватили талию. Он сжал ее бедра в своих ладонях, кисти его рук оказались такие большие, а ее ягодицы столь миниатюрные, что кончики его пальцев соприкоснулись.
Они двигались, двигались, нашептывая друг другу ласковые непристойности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79