К примеру, зачитывал он, многие туристы до сих пор уверены, что памятник Вашингтону обшит мрамором. На самом же деле самый высокий фаллический символ в цивилизованном мире покрыт листами линолеума «под мрамор» («который обычно вибрирует на сильном ветру»). Изначальная мраморная облицовка была снята одной безлунной ночью в тысяча девятьсот сорок восьмом году и использована для покрытия сауны и кегельбана в подвале Капитолия.
Юк осторожно прочертил их дальнейший маршрут от памятника Вашингтона к Мемориалу Линкольна, оттуда к театру Форда («где каждый год выставляются новые модели Форда») и к зданию Верховного суда. Затем он прервал свой труд, смешал еще один коктейль, несколько более крепкий, чем предыдущий и вернулся к своим трудам. Через мгновение он вскрикнул от изумления и бросился показывать Элен фотографию огромного зала с высоким потолком и мраморными колоннами, обитые тканью стены которого украшали прекрасные написанные маслом портреты усопших сборщиков налогов.
– Ты знаешь, что это такое, Элен?
– Мужской туалет в Библиотеке Конгресса?
– Нет, моя дорогая. Это знаменитая Бандажная комната Капитолия. Послушай, что здесь написано: «Одной из крупнейших достопримечательностей, которую должен увидеть каждый турист, посещающий Вашингтон, является Бандажный зал, посещавшийся как сенаторами, так и членами Палаты представителей. Восточная стена этого впечатляющего зала снабжена достаточным количеством крючков, чтобы каждый член Конгресса мог повесить на них свой бандаж, если тот не требовался для отправления ими своих служебных обязанностей. Зал находился в ведении некоего Роберта Рейвнела, прозванного „Сладкоречивым“ и ставшего легендой еще при жизни, так как он сохранял этот важный пост в течение более пятидесяти лет, сотрудничая с восемью администрациями последовательно сменявших друг друга президентов. В своих знаменитых мемуарах „поцелуй мою грыжу“ мистер Рейвнел рассказывает о медных медальонах, выдававшихся конгрессменам. Теперь они стали самым популярным сувениром на память о столице». Элен, мы просто обязаны посетить этот зал.
Но пока он снял очки и перебрался вместе со стаканом на диван к Элен.
– Подвинься, – сказал он, – и дай своему мужу немного места.
Она подвинулась. Они полежали некоторое время молча, затем она спросила сонным голосом:
– Мы никуда не идем, так ведь, Юк?
– А ты хочешь?
– О… да нет. Как скажешь.
– М-м, – промычал он, прижимаясь губами к мочке ее левого уха. – По крайней мере мы хоть выбрались из твоей квартиры.
Она протянула руку, чтобы поставить свой стакан на пол, затем взяла его стакан и также поставила на пол. Просунув руку ему под голову, она притянула его к себе. Он поцеловал ее и улыбнулся.
– О'кей? – прошептал он.
Она поняла, что он хочет этим сказать.
– Конечно, – прошептала она в ответ. – Как всегда.
– Почему бы нам не забраться в постельку и не поспать немножко?
– Ты этого хочешь, Юк?
– Совсем немножко.
– Ладно.
Они допили коктейли по дороге в спальню. Здесь они поставили на пол стаканы, сняли халаты и забрались под мягкие простыни. Одеяло они сбросили, потому что в комнате вдруг стало слишком тепло.
Они проспали дольше, чем намеревались; а когда проснулись, за окном были ранние сумерки. Фэй вылез из кровати первым. Он прошел в другую комнату за сигаретами и очередным коктейлем. Он посмотрел бутылку на просвет; виски оставалось примерно порции на три на каждого.
Когда он вернулся в спальню, Элен лежала на спине, закинув руки за голову и устремив взгляд в потолок. Впрочем, она переменила позу, когда он поднес ей стакан.
– Пить, пить, пить, – сказала она, улыбаясь и совершенно необиженным тоном.
Он забрался к ней, и вдруг ему захотелось поблагодарить ее за все, но он знал, как это ее раздражало, и поэтому ограничился тем, что поцеловал ее в плечо.
– Не знаю, смогу ли я еще раз сегодня, Элен.
– Конечно сможешь. Я уверена, что сможешь. Я тебе помогу.
Вскоре они отставили пустые стаканы, погасили сигареты и предприняли попытку. Она помогала ему, но ничего хорошего у них не вышло, что было обидно.
Они оставили свои попытки и просто замерли в объятиях друг друга. Они не слишком расстроились. Такое уже бывало раньше, но все равно было обидно.
– Юк, – медленно начала она, тщательно подбирая слова, – что будет с тобой дальше?
– О… я не знаю. Что-нибудь хорошее.
– Ты не собираешься жениться, так ведь?
– Нет, дорогая. Не собираюсь, – помолчав, мягко ответил он.
– Почему?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Наверное я просто не хочу этого.
– Но почему?
Он отстранился от нее, повернулся на бок, подпер голову рукой и усмехнулся.
– Я когда-нибудь говорил тебе, что сказал по этому поводу Оскар Уальд? Он сказал…
– Я знаю, Юк, – печально произнесла она. – Ты говорил мне. Несколько раз.
Он помолчал немного, затем пробормотал обиженно:
– Не несколько, а всего два.
Теперь они долго молчали, прежде чем она нерешительно произнесла:
– А ты не боишься… не боишься вернуться к тому, что было, Юк?
Его смех резанул ей ухо.
– Послушай, – начал он, – не существует такого закона природы, чтобы мужчина должен был жениться на одной женщине. Если ты внимательно изучишь историю брака, то ты увидишь, что это была историческая необходимость. Ради выживания человеческого рода мужчина женился на женщине и они заводили столько детей, сколько могли. Этого требовала борьба за существование. Дети умирали в младенческом возрасте. Взрослые едва доживали до двадцати-тридцати лет. Болезни, бедность – все это сказывалось. Человеческий род должен был выжить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79