Это была старая толстая матрона с седыми редеющими волосами и грустными карими глазами.Джо испустил довольно громкий вздох облегчения и сунул револьвер за пояс. Он еще несколько секунд смотрел на скребущую унитаз горничную, наблюдая за ее неустанной жалкой возней, тупым вниманием к мелочам. Наверняка эта несчастная, как пожизненно приговоренная, приходила каждый Божий день оттирать с грязного фаянса чужую мочу и дерьмо. У Джо на миг что-то защемило в сердце. Очень уж жалко было смотреть на эту сгорбленную над унитазом массу, с поникшими плечами, с распластавшейся по потной голове сеткой для волос. Даже совестно было, что придется ее отчитывать, но она привлекала внимание к тому факту, что комната пуста, а Джо специально, чтобы такого не случилось, повесил на двери табличку «Просьба не беспокоить».Внезапно женщина замерла, и Джо показалось, что она сейчас опрокинется. Женщина уронила губку, повернулась и села на унитаз, держась руками за поясницу. Видно было, что ей больно, очень больно. Потом она что-то пробормотала на каком-то восточноевропейском языке, быть может, румынском.Джо не понял.Он смотрел на старуху. Почему-то она его заинтересовала. Может быть, потому, что она была так далека от той смертельной интриги, в которую он был втянут, или просто напомнила Джо о матери. Горничная вынула из нагрудного кармана смятый носовой платок и вытерла брови. Жирные складки вокруг ее по-собачьи грустных глаз были мокры от слез. Сунув платок обратно, она вынула из кармана фотографию с загнутым уголком и стала жадно в нее вглядываться. Джо подумал, что это, быть может, фото давно умершего родственника на старой родине или глубоко разочаровавшего ее сына.Джо протянул руку и негромко постучал в косяк окна.Старая горничная чуть было не свалилась с унитаза, выронив фотографию в ведро с водой. И что-то снова сказала непонятное.Джо выступил на свет.– Извините, мэм, что я так вас напугал.– Илиана Попеску!Она дрожала, отступая из ванной, глаза ее вылезали из орбит.– Извините, мэм, но мы еще проживаем в этой комнате.Опять что-то говорит. Черт ее поймет, эту румынскую речь.– Позже, – ответил Джо, тщательно выговаривая это слово. – Пожалуйста, приходите позже.Горничная замерла у порога, как старая корова посреди дороги, оцепеневшая в свете грузовика, и беззвучно шевелила губами.– Позже, – повторил Джо, гадая, как, черт побери, сказать «приходите позже» по-румынски.
* * *
Когда Мэйзи увидела возникший из мрака у конца подъездной аллеи полицейский автомобиль, идущий к гостинице с включенной мигалкой, она обмочила штаны.Это было непроизвольно. На самом деле это уже случалось за последнюю пару недель. Однажды, когда она у себя за домом налетела на залаявшую собаку, и еще один раз во сне. Резкое расслабление – и теплая струя внутри бедер. Мэйзи обратилась к своему гинекологу, и ей объяснили, что это обычный побочный эффект увеличения матки при беременности и может быть вызван самыми разными факторами. Однако Мэйзи знала, что на этот раз все вызвано куда более элементарной причиной.Чистейшим страхом.Припав к одеялу, Мэйзи схватила кроссовки, надела их и затянула шнурки потуже. Потом схватила десятимиллиметровый пистолет и три обоймы, одну вставила в пистолет и две сунула в карман. С бешено стучащим сердцем она, пригибаясь, подобралась опять к карнизу и выглянула вниз.Когда полицейский джип остановился за «ниссаном», первые лучи утреннего солнца осветили верхушки кипарисов. Из машины вылез шериф в широкополой шляпе, под которой маячила угрюмая физиономия, и помахал рукой в сторону вестибюля хозяину гостиницы. Потом подошел к «ниссану» и присел возле пробитого пулями крыла. Его явно ошеломило предположение, что в его округ забрались беглые. Настолько ошеломило, что он даже не заметил, как с другой стороны улицы подъезжает еще одна машина.У Мэйзи при виде второй полицейской машины живот свело страхом, по рукам и по спине побежали мурашки. Что-то не так. Этот второй джип принадлежал полиции штата, и ехал он медленно, с выключенными фарами. Это еще зачем? А что это за тип высунулся из окна на пассажирской стороне? Он сидел на краю сиденья, одетый в блестящую спортивную куртку и водолазку, волосы зализаны назад, как у этого баскетбольного тренера – Пата Райли. Что здесь происходит, черт возьми? Мэйзи смотрела, как подъезжает эта машина, человек в черном высунулся из окна, полез под куртку, грациозно изогнулся в сторону, как балетный танцор, готовящийся выполнить арабеск. И потом направил на шерифа в пятидесяти футах от машины что-то черное и блестящее.Внезапная вспышка серебра ударила шерифа в шею сбоку.Мэйзи видела, как шериф дернулся назад, завертелся волчком в сторону своей машины, хватаясь за шею. Он, корчась, рухнул на капот, кровь сочилась между его пальцев, где метательная звезда пробила сонную артерию. Артериальная кровь залила капот, блестящая и алая в лучах рассвета. Мэйзи подавила позыв закричать. Раненый шериф мешком сполз на землю, как сломанный игрушечный солдатик, дрожащие глаза выкатились из орбит в стробирующем свете его собственной мигалки.Вторая полицейская машина наддала ходу и резко затормозила перед гостиницей, дверцы ее распахнулись, появились знакомые лица – человек в черном, толстяк, здоровенный негр, и в ту же минуту Мэйзи ощутила прилив уверенности, поднимающийся из самого ее существа, успокаивающий, сосредоточивающий, как у матери-львицы, защищающей свой прайд, и она подняла пистолет и навела мушку на ближайшего убийцу, чернокожего, и задержала дыхание, а сердце ее трепетало, и билась мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96