– Тебе конец, скотина! – разорялся самый тучный – со странным имечком Фармадох. – Деньги отдавай, или мы тебя уроем! Попался, урод!
Сарай помалкивал. Двое недоверчиво обошли его по периметру. Фармадох обернулся, чтобы что-то сообщить товарищу, пораженному доской – в этот момент коротышка сиганул с разломанной крыши ему на спину! Вот ловкач. Как успел залезть-то?
Фармадох пытался скинуть «подарок», завертелся. Но коротышка впился намертво. Хуже того – оскаля рот, он вонзился громиле в складчатую шею. Несчастный трубно заревел…
Верест наблюдал за сценкой с нарастающим удовольствием. Третий недотепа, услыхав протяжные вопли, бросился в обход сарая. Вцепился в коротышку, принялся его сдергивать с коллеги. Дохлый номер – недомерок прирос к Фармадоху, как бородавка. Орали уже все хором: болван, огретый доской, Фармадох с прокушенной шеей, третий, отдирающий коротышку, и сам коротышка (но этот скорее воинственно). Сообразив, что мускульной силой наглеца не отодрать, а банально врезать по загривку – тяжелая работа ума, жлобина нагнулся, поднял с травы здоровенную дубину и картинно замахнулся. Верест похолодел: удар уже пошел – мощнейший, всесокрушающий… Тут коротышка и отстал от обидчика. Разжал руки, зубы, рухнул Фармадоху под ноги. Удар был, конечно, впечатляющим. Дай дубину дураку… Фармадох взревел, как мамонт. Простер к небу руки: мол, боже Эрмас, как же так, деньги на ветер, шею обкусали, по хребту отоварили… и рухнул мордой в сорняки.
Браво – оценил Верест. Высший пилотаж.
Но представление еще не кончилось. Коротышка прытко откатился в сторону. Человек с дубиной, осознав значение конфуза, пытался хоть частично оправдаться. Хватанул дубиной по земле – мимо. Хватанул вторично – мимо. И правильно – смелого дубьё не берет. Коротышка откатывался всё дальше – похоже, он намеренно тянул за собой придурка. А тот шел за ним и безмозгло лупил по земле. Овражек, заросший травой он, естественно, проворонил. Прощелыга как-то юрко сменил направление, а бугай в очередной раз шмякнул дубиной – она и потянула его в пустоту. Возможно, он и не упал бы – не вскочи коротышка на ноги, и не отвесь крепкого пенделя. Матерно ругаясь, бугай загремел в овраг, где и устроил невообразимый переполох.
Коротышка отряхнулся и пошлындал по своим делам – мимо обиженного Варсаха, налаживающего фокус, мимо Вереста на камне.
Верест догнал его в переулке, под разбитым газовым фонарем. Коротышка размашисто шагал по брусчатке и насвистывал марш королевских пехотинцев. «Мы идем по косогорам, слава папе Рензеллору…»
– Эй, приятель, – окликнул его Верест. – Не гони, постой. Не бойся меня.
– Да не боюсь я тебя, – бесстрашно огрызнулся коротышка, не сбавляя шаг. – Сам бойся. Это ты, что ли, там на камне сидел?
– Ага, я. Ты классно завалил тех бульдогов. Не поверишь, но я получил огромное удовольствие. По кружечке пива – ты не трезвенник?
Коротышка остановился, блеснул глазами.
– Я не трезвенник. Угощаешь?
– Почту за честь, – признался Верест. – Где тут ближайшее заведение попристойнее? Показывай, приятель, а то я до сих пор не местный.
Коротышка помедлил и протянул миниатюрную лапку-лопатку.
– Прух.

«Судя по имени, он принесет мне удачу», – думал Верест, наблюдая, как новый знакомец с достоинством, пачкая нос в пене, тянет янтарное пиво. Он почти никогда не ошибался в людях. Вот и сейчас – балагур, пересмешник, одет кое-как (жилет в заплатках, шарф вокруг шеи, вместо штанов – «трубы с парохода»), ростом метр с кепкой – как посмотришь, так обхохочешься. А симпатичен. Нутром чуешь, что не сволочь. А главное, в компании Пруха остро выступает собственная полноценность.
Прух был сравнительно молод. Безобразен, но чертовски обаятелен. С кем переспала его мамаша, неизвестно, но едва ли церковь одобрила бы сей акт. Глаза огромные, один беспрестанно прищурен, уши врастопырку, физия блином, нос вдавлен – одни носопырки наружу, волос жесткий, негнущийся, но вот зубы – белоснежные, что странно уже само по себе. В этом мире ни у кого, за исключением милашки Пуэмы, он не видел здоровых зубов.
Пиво Прух боготворил – высосал три кружки и в три этапа превратился в счастливейшего человека.
– А чего они прицепились к тебе, эти недоумки? – спросил Верест. – Ты им задолжал?
Прух широким жестом вытер губы.
– Да ерунда, Лексус. Обул намедни Фармадоха в «бочку» на полста монет. А дело было в «Драконе Чао», публики полон зал – ну, ему, хочешь-нехочешь, пришлось расплачиваться. Наедине бы шиш отдал – сволочь редкая. А потом Кривой Угарыш – тоже сука та еще, я ему рыло завтра начищу и задницу надеру – возьми да брякни Фармадоху, будто я на втором кону черное прикрыл, а в прикупе две фишки были меченые, вот их я и хватанул, отмерив ублюдку полный слэш. Обидно, Лексус, да? Прух честный – долги раздал, без гранта в кармане, а тут старина Зашир прибегает и трещит, будто Фармадох на Пруха охоту объявил. Пришлось из дома убегать. Ладно, думаю, сдам заразу околоточному и вернусь. А эти ублюдки уже на улице, и давай меня пасти. Чё потом было, ты видел. Ладно, Фармадох, попадешься ты мне пьяный и связанный… – коротышка погрозил кулачком. – Ну скажи на милость, Лексус, как я мог в прикупе две фишки пометить? Да это, хоть тресни, невозможно!
– Но ты пометил, – задумчиво констатировал Верест по итогам созерцания физиономии собеседника.
– Ну, пометил, – подумав, согласился Прух. – Но это же спорт, Лексус! И заметь, Прух никогда не обувает бедных и новичков. Он не по этой части, клянусь. И вообще, Прух редко играет в азартные игры.
– А чем ты по жизни занимаешься, Прух?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85