Верест догнал его в три прыжка.
– Проблемы?
– Фокусник работает, – лаконично объяснил охотник. – Проучить бы надо.
Резкий молодецкий посвист – и опять прошла дрожь по кустам. Опять ничего не поняли, а на дороге уже стоял крепыш, метр с кепкой. Утянут шкурами, вместо кепки – меховая круглая шапочка. Мордаха – ухохочешься. На ногах залатанные гномьи башмаки с загнутыми вверх носками.
– Куда идете, человеки? – не сказал, а пискнул.
Толмак тряхнул затвором. Попугать – не всерьез же. А вдруг в кустах – десяток соплеменников этого говоруна, да с огнеметом?
– Мы идем на юг, – быстро сказал Верест. – Ты знаешь дорогу?
– Кидаху знает все дороги в этом мире. Твоя будет до-олгой.
Ну, начинается. Цыганка на пути. Ручку золотить будем?
– Да брехуны они, – отмахнулся Толмак. – Врет и не краснеет. Мы для них шайиры неотесанные.
Снова посвист, незнакомец пропал. Идеальный конферансье – чего-то бухнул, и долой со сцены.
– Шутник, – покачал головой Толмак.
– М-да уж, – ничего не понял Верест.
– Кхе-кхе, – раздалось сзади.
Они резко обернулись. Картинка, конечно, интересная. Незнакомец галантно поддерживал под локоток Арику, подмигивал обоими выпуклыми глазами, а та стояла с открытым ртом и вряд ли думала о том, чтобы дать наглецу по кумполу.
– Ты тунг, – протянул абориген короткий пальчик в Пруха.
– Сам ты тунг, – обиделся Прух.
– Да, я тунг, – немного удивился незнакомец. – Кидаху мое имя.
«Опасное имя, – решил Верест. – Поосторожнее бы надо».
– Род Акарту, туп Хамаху, племя Бароухани, – с гордостью объявил человечек. – А вы – голодные шайиры, пока до юга своего доберетесь, пожалеете, что родились.
Сказал – и снова сгинул. На этот раз, похоже, с концами. Кусты не тряслись, оторопевшая Арика безотчетно поглаживала локоток и озиралась с какой-то глуповатой улыбочкой.
– От шайира и слышим, – запоздало крикнул Прух. – Сам ты голодный…
Верест поинтересовался:
– А что такое шайир?
– Оскорбление, – процедил Толмак, возвращая карабин на плечо. – Есть такая вонючка в этих лесах. Как увидит опасность, так начинает благоухать.
– Не на бурундука случайно похожа? – спросил Верест.
– Не-е, – протянул Толмак. – Больше на волчонка. Ладно, коллеги, развеялись, и будет. Судя по явлению этого обормота, по курсу – деревня тунгов…

Деревня переживала не лучший день в своей жизни. Звуки грандиозной истерики глушили прочие лесные звуки. Даже с учетом необузданной эмоциональности тунгов это было как-то странно. Но проходить мимо не хотелось: легкие сумерки уже стелились по земле; не пройдет и часа – темнота опутает лес, подкрадется сон, придется ночевать на дороге, а это – страшно. Они свернули с большака, протиснулись между скалами и врезались в лесистую долину, окруженную каменной грядой. Крики неслись из-за небольшой рощицы. Два-три воинственных, остальные жалобные, из разряда «Помогите, убивают!»
Помогать особого рвения не испытывали, но посмотреть стоило. Прячась за грядой, путники обошли рощицу и залегли на краю долины за россыпями булыжников. В низине происходило нечто занимательное. Деревенька приземистая, вросшая в землю, дома круглые. Крыши из глины, смешанной с соломой, торчат, как грибные шляпки. Высокая стена из сосновых бревен укрывала деревеньку от внешнего мира. В эту стену и ломилось чудовищных размеров рогатое существо.
– М-мы так хорошо шли… – спотыкаясь, вспомнила Арика.
– Вот уж да, – поддержал ее Прух. – На дороге как-то душевнее было.
– Подождите, – пробормотал Толмак. – Если не ошибаюсь, это легендарный Пархан. Даже в диких землях Орханта о нем слагают мифы и предания – до того одиозная и загадочная личность. Силен невероятно, но очень редко использует свою силу. Мозг животного наделен магической энергией, стоит ему глянуть на жертву – и та моментально цепенеет: будь то серый волк или человек. Или тунг…
– А что он с ними делает? – каким-то жалобным фальцетом спросила Арика.
– Желудок ими заполняет, понятное дело. Обгладывает шкурку, мясо, косточки обсасывает и выплевывает – не давиться же.
– Миляга, – с сомнением заметил Прух.
Существо – по сути, бык-мутант, жирный, волдыристый, покрытый струпьями и клочками рыжеватой шерсти, пробовал массивными рогами ворота. Набычившись, отступал, грузно бросался вперед и, воткнувшись рогами, вертел головой. Дерево трещало, брызжа щепками. Каждый удар сопровождали крики отчаяния. Люди носились по поселку, как муравьи, из хижины в хижину, от стены и обратно, а бык методично крушил изгородь. Вокруг зверюги вились какие-то проворные худосочные личности. Пархан не причинял им вреда. И они не доставляли ему хлопот. Вообще, происходящее этих личностей, казалось, только забавляло. Они заливисто хохотали, подрыгивали, вертелись – точно феи на лужайке. Совсем худенькие, полупрозрачные, в рваных длинных одеждах, напрочь лысые, и не поймешь – то ли бабы, то ли мужики.
– А это что за… – нахмурился Верест.
– А это склизни, прихвостни Пархана, – охотно объяснил Толмак. Его энциклопедические знания этнографии Орханта поражали. – Когда-то отшнурковались от пещерников, убыли в леса. Как бы симбиозничают с этим уродом. Ищут ему пропитание, наводят на цель, а тот взамен – объедки со стола. Все довольны и никакой конкуренции.
Громкий треск выбиваемых ворот прервал беседу. Распотрошенное бревно вывалилось из кладки – Пархан издал победный рев и попятился. Деревня отозвалась паническим галдежом. Прихвостни весело засмеялись, закружились хороводом.
– А ведь тунги намеренно не показываются ему на глаза, – догадался Верест. – Сидят за своим забором и молятся…
– Догадливый, – усмехнулся Толмак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85