Рванули, как от холеры – вдоль дороги, заросшей чертополохом. Даже Толмак – безустанно твердящий о полной безопасности. Правда, он же и встал первым, тяжело дыша – опомнился. Остановил остальных.
– Стойте! Они же нас пугают, друзья, не майтесь дурью. Забава у них такая – выводить путников из равновесия, чтобы они дел понатворили… Не дадимся. Все идут за мной – спокойно, по центру дороги. Желательно смотреть только вперед, в светлое будущее.
Куда уж там! Вертели головами, как сычи, не пропуская ни одной подворотни. Буйство духов продолжалось. Огромная псина с пылающими зеленью глазами (собака Баскервилей удавилась бы от зависти) выпрыгнула из окна, метнулась наперерез. Сдавленно ахнула Арика. Дико рыча, псина сделала прыжок… и растаяла в воздухе.
Дальнейшие чудовища уже не впечатляли – как отрезало. Немного лишь понервничали, когда стая ящероподобных тварей с ревом спикировала на голову, а вот на стадо диких вепрей, идущих в психическую, уже смотрели как на забавное, но несколько подзатянутое кино.
Но потом устроители «фабрики грез» решили сменить режиссера. Остроглазый Прух дернулся первым:
– Смотрите, люди…
Два вполне респектабельных субъекта в синих одеждах и каких-то красных фригийских колпаках увлеченно болтали, стоя на крыльце. Дружно повернув головы, сбросили со спин… Автоматы? Видимо, да – треск очередей и пламя из стволов были абсолютно реальными. Попадали кто куда – Верест хлестнул затвором, пустил по колпакам длинную очередь. Где-то рядом застучал, визгливо ругаясь, Прух. Арика, как всегда, орала, зажав уши. И когда у нее оралка отсохнет?
– Прекратить! – буйствовал Толмак. – Вы что, совсем охренели?!
Субъекты в колпаках выбросили пустые магазины, вставили новые и, продолжая строчить от пуза, спустились с крыльца. Верест перекатился, дал новую очередь. Субъекты захохотали! Не спеша, дошли до обочины дороги, посовещались (пули летели через них, застревая в разбитой кладке), и ступили на дорогу.
– А ну пошли вон! Брысь! – вопил Толмак, исполняя какой-то ярмарочный танец. Стрельба прекратилась. Дошло.
Субъекты еще раз рассмеялись, дружно погрозили пальчиками и пропали. Остался шепот в пустых кварталах.
– М-да, – переворачиваясь на спину, вздохнул коротышка. – Совсем как в жизни.
Толмак в сердцах сплюнул.
– Понатворили. К вашему сведению, уважаемые коллеги, сегодня вечером у нас закончатся боеприпасы. Полагаю, там и повеселимся…
Следующая встреча не носила столь откровенно враждебного характера. Навстречу путникам брел какой-то бородатый бродяга на костяной ноге. Поскрипывал камень под ковром чертополоха.
– Пускай себе идет, – проворчал Толмак. – Спешить нам надо, а не рты разевать.
Верест посторонился. Бродяга косо глянул на него, пахнул потом и похромал дальше.
– Лексус, да он же настоящий… – ахнул коротышка. – Мамой своей беспутной клянусь, настоящий. Ты посмотри на него…
– Послушайте, э-э… уважаемый? – окликнул его в спину Верест. Бродяга неохотно обернулся.
– Чего надо? – глазки недобрые, смотрят цепко, исподлобья. Сухость во рту. И по спине холод.
– А далеко еще до… конца города? – язык что-то забарахлил.
– Топай, топай, – процедил бродяга. – Три квартала еще тебе, и целую жизнь топать, – подленькое хихиканье вырвалось из заросшего волосней рта.
– Спасибо, – поспешил поблагодарить Верест.
– Настоящий, – продолжал шипеть коротышка. – Как есть настоящий. Ну, скажи, Лексус…
Прух продолжал возмущаться. Так и брел, бормоча под нос ноты протеста. И вдруг заткнулся – вытаращил глаза и встал столбом.
Совершенно нагая голубоглазая женщина переходила дорогу. Натуральная, из мяса и костей, и весьма недурна собой, особенно ниже пояса. Покачивая крутыми чреслами, проплыла мимо остолбеневшего Пруха и скрылась в проеме здания.
– Какая гадость, – брезгливо протянула Арика.
– Ну почему же, – неуверенно возразил Верест. – После трудового дня, в соответствующей дружеской обстановке…
– Настоящая, – просипел Прух. – И эта настоящая. Да что же это творится…
Мозги у коротышки, конечно, поплыли. Он высунул язык и потащился за дамочкой – к проему в низко просевшем здании.
– Эй, ты далеко? – поинтересовался Толмак.
Коротышка едва прикоснулся к полузаваленному косяку. Громкий треск вернул его с полей эротических сражений, Прух отпрыгнул. Здоровая часть фасада, треща и ломаясь, осела в бурьян, обдав Пруха строительной пылью. Он так и остался стоять перед грудой обломков.
«Непруха нам с этим Прухом, – подумал Верест. – А воспитывать некогда».
– Ловушка, – зловеще сообщил Толмак.
– Я больше не буду, – сказал Прух.
Пришлось затрещиной выводить его из оцепенения и под очередной комментарий охотника, что людям маленького роста бить в лицо легко и просто, за руку выводить на дорогу.
По проспекту, если можно так назвать заросшую дорогу между домами, светло и божественно шествовало НЕЧТО. Сгусток тумана, плюющийся сполохами яркого света, пёр прямо на них со скоростью хорошо разогнавшегося автомобиля.
– О, дьявол, – ругнулся Толмак. – А вот это нам нежелательно.
Один из лучей в теле объекта накалился докрасна, часто замигал. Огненная стрела оторвалась от облака и, вращаясь, понеслась по дороге.
– А что, собственно, такого… – зевнул во весь рот Прух. Очередная затрещина чуть не вывернула ему челюсть. Толмак швырнул коротышку с обочины и с воплем:
– Врассыпную! – метнулся в другую сторону. Ныряя с Арикой в какую-то нишу в стене, Верест успел заметить, что Толмак ищет укрытие в чем-то вроде автобусной остановки, а Прух пробороздил носом канаву водостока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85