Наверняка boulangerie. Возможно, это его сердечная подруга в период жизни в Бордо?
Четвертый снимок удивил меня. Это было изображение собаки, не большой, не маленькой, с умным выражением морды – баскской овчарки с очень светлой шерстью, – она сидела на задних лапах и смотрела в объектив. Та самая его собака, о которой он мне как-то обмолвился и которая, Должно быть, занимала очень важное место в его сердце, раз он хранил ее портрет рядом с портретами близких.
Я открыл ящики комода и увидел там обеспокоившие меня предметы. Среди его нижнего белья я обнаружил коробку с обувью, в которой лежал пистолет – тяжелая автоматическая «Астра А-80», недавно смазанный, со снятой, но полной обоймой, – еще пятнадцать патронов «парабеллум» девятого калибра были рассыпаны по коробке. Я обнюхал ствол – он испачкал мне клоунским пятном кончик носа, мне сказали об этом на улице, – но не пах порохом; из того, что я почерпнул в детективных фильмах, можно было заключить, что в последнее время из него не стреляли.
Второй ящик целиком занимала коллекция очень острых ножей разного происхождения и назначения, выложенных на куске гранатового бархата. Там был большой альбасетский нож на пружинах – открытый, – кривой риффский ятаган, изогнутый малайский крис, страшный гуркский нож и… у меня дрожь пробежала по телу, когда я понял, что представляют собой последние три, и ощупал их: хирургический ланцет, зловещий длины нож для забоя быков и мясницкий нож, из тех, что используют, чтобы отделять мясо от костей.
Я особенно тщательно проследил за тем, чтобы все экземпляры этой странной коллекции остались точно на своих местах, и закрыл ящик. Меня охватило чувство беспокойства и тревоги. Чтобы справиться с ним, я обманул самого себя, подумав, что такому странному типу, как Антон Астигаррага, положено иметь столь разнородную коллекцию в таком необычном месте и что она является не чем иным, как только коллекцией… Может быть, нож для отделения мяса от костей лежит там вместе с остальными просто по ошибке. Я также подумал о том, что гораздо больше людей, чем принято считать, тайком хранят у себя огнестрельное оружие, и тем больше оснований делать это в такой земле, как эта, столь каинской и варварской, где масса людей живет в страхе получить пулю в затылок.
Как бы там ни было, с того дня я стал смотреть на вооруженного повара с некоторой опаской и ничего не мог с собой поделать.
Я прочесал весь остальной дом, все ящики и полки, на предмет того, а не содержат ли они еще каких-нибудь пугающих предметов; к счастью, нет. Но в книжном шкафу, перед полным собранием сочинений Эдгара Алана По, лежал необычный предмет – внушительных размеров военная медаль. Я не очень разбираюсь в такого рода имуществе, но мог бы поклясться, что речь идет о наградном кресте святого Фернандо – позже я мог убедиться в том, что так оно и было, – кажется, это наивысшая награда, какая может вручаться военным, и вручается она за проявления особого героизма.
Значит, он был военным? Поначалу мне казалось, что с его образом это не вяжется. Возможно, это семейная реликвия. Как бы там ни было, этот предмет оставался еще одним элементом таинственности, относящимся к его личности и биографии.
16
Но событие, случившееся в начале мая и взволновавшее пьющую часть Бильбао – то есть весь Бильбао – и которое, благодаря своим совершенно неожиданным последствиям, ускорило осуществление моих планов, заставило меня если не забыть, то по крайней мере припарковать в малодоступных местах моего обширного ментального гаража затаенные подозрения насчет Асти.
Близнецы Ригоития были обнаружены мертвыми в своем баре, в «Твинз»; все свидетельствовало о том, что они убили друг друга.
Их обнаружили за барной стойкой, каждого – в своем привычном углу, откуда они обслуживали клиентов. В момент взаимного братоубийства, которое, вероятно, произошло между пятью и шестью часами вечера, близнецы перекусывали, заперев дверь. Перед Хосемари находилась тарелка с кусочками сыра «идиасабаль» и еще одна с ломтиками саламанкской копченой колбасы, несколько ломтей демонского хлеба из муки грубого помола и бокал красного вина… А на другом конце стойки перед Хулианом стояло все то же самое. Бутылка, из которой они наполняли свои бокалы, «Гран-Феудо де Хулиан Чивите» девяноста пятого года стояла посреди стойки, на одинаковом расстоянии от обоих.
У Хулиана был разбит череп – ударами, нанесенными тяжелой скульптурой аррихасортсаиле, держащего в руке кубической формы камень, чьи острые грани и проломили кость… Хосемари изрешетили ударами ножа – видимо, его брат воспользовался тем, которым резал сыр и колбасу.
Так же как и повод для остракизма, какому они подвергали друг друга в течение стольких лет, причина смертельной схватки стала тайной, которую они унесли с собой в могилу.
Кто знает, может быть, здесь был замешан призрак Авы Гарднер.
Но самым странным в этом деле была не скорбная часть, а совпадение необычного завещания, оставленного каждым из них в руках разных нотариусов.
Написанные разными словами, они обладали похожим содержанием: каждый выражал свое отвращение к человечеству в целом. Движимые им и ввиду отсутствия детей или племянников, они оставляли все свое состояние людям, которые им не нравились и которых они считали жалкими, не способными достойно им распорядиться.
Хулиан Ригоития велел разделить свои пятьдесят процентов бара, старую квартиру в квартале Сурбаран и кучу денег в акциях между Олегарио Мампоррой, тяжелым клиентом, который имел обыкновение устраивать у них драки, и Антончу Астигаррагой, которого они считали варваром и мужланом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70