Момент был упущен.
- Хорошо, - ответил Воробей и вышел из дет­ской.
Когда он вернулся обратно с травами, дождь пре­кратился. Воробей подошел к куче дичи, чтобы не­много перекусить перед сном. Несколько котов уже сидели здесь, и их радость передалась Воробью.
- Всегда трудно, когда котята появляются на свет в пору Голых Деревьев, - вздохнула Тростин­ка. - Но Белолапа молодец, отлично справилась!
- Она и матерью будет замечательной, - про­скрипела Кисточка, и в голосе ее не было привыч­ной сварливости. - Такую кошку, как Белолапа, надо еще поискать! Помню, когда она ученицей была, так всегда заботилась, чтобы у нас был свежий мох, и никогда сырой не приносила! Вот она какая.
- Ох, нелегко нам придется, когда ее малыши подрастут и начнут выбегать из детской, - промур- чал Дым, с усмешкой глядя на Белохвоста. - Бо­юсь, не унаследовали бы они характер отца своей матери! Я не забыл, сколько головной боли ты при­нес Огнезвезду, пока не вырос и ума не набрался.
Белохвост возмущенно ощетинился и помахал хвостом.
- Они будут славными воительницами, и я спущу шкуру с каждого, кто захочет с этим поспо­рить!
Воробей, молча жевавший свою дичь, вдруг за­мер, услышав шаги Львиносвета и Остролистой. Казалось, его брат с сестрой единственные не раз­деляют общую радость племени, словно невиди­мая стена отделила их от Грозовых котов и даже друг от друга.
- Ну что ж, так оно и есть, - пробормотал себе под нос Воробей. Внезапно он почувствовал себя лишним на этом празднике, объединившем пле­мя. Проглотив последний кусочек добычи, Воро­бей встал и, не сказав никому ни слова, поплелся в свою палатку.
Его разбудил звук шагов, и открыв глаза, Во­робей увидел серую кошку, склонившуюся над его подстилкой.
- Щербатая! - воскликнул Воробей, садясь. Он был в своей палатке, залитой бледным лунным светом, и Листвичка тихонько спала в нескольких шагах от него.
Бывшая целительница бросила на подстилку Во­робья какое-то длинное черное перо и буркнула:
- Пора кончать со всеми этими секретами да тай­нами! Правда должна выйти на свет. Звездное племя совершило ошибку, так долго скрывая от вас истину.
- Но что… - начал было Воробей, но силуэт Щербатой начал таять, растворяясь в лунном сия­нии, пока не исчез совсем. И лунный свет тоже ис­чез, оставив Воробья в привычной тьме.
- Мышиный помет! Что за идиотская привычка говорить загадками? - прошипел Воробей, но ледя­ной холодок в животе уже подсказал ему, что на этот раз Щербатая сказала ему больше, чем достаточно.
Обшарив подстилку, он нашел перо, брошен­ное целительницей, и провел лапой по его гладкой шелковистой поверхности. Ему не нужно было зрение, чтобы представить глянцевитую черноту пера, переливающуюся в лунном свете.
- Щербатая принесла мне грачиное перо… - прошептал Воробей.
Вскочив со своего места, он тихонько вышел из палатки, стараясь не разбудить Листвичку. Вы­бравшись на поляну, он бросился к воинской па­латке и обошел ее кругом, ища запах брата, спав­шего возле внешних ветвей куста.
Подойдя ближе, он подобрал с земли сломанную ветку, просунул ее в куст и ткнул Львиносвета.
- А? Что? Отстань! - пробормотал брат во сне.
- Львиносвет! - прошипел Воробей, прижав­шись к самым веткам. - Мне нужно с тобой по­говорить. Разбуди Остролистую и вылезайте.
- Ты спятил? Сейчас же ночь! - простонал Львиносвет.
- Тише ты! Хочешь все племя перебудить? Это очень важно, понимаешь? Нужно поговорить.
- Ладно, ладно, только успокойся.
Воробей нетерпеливо ждал, пока его брат с се­строй выберутся наружу.
- Чего ты хочешь? - прошипел Львиносвет. - Где будем говорить?
- В лесу. Или еще где-нибудь, где нам никто не помешает.
Остролистая зевнула во всю пасть и пробормо­тала:
- Надеюсь, ты не зря нас разбудил!
- Еще как не зря, - ответил Воробей.
Выбравшись из лагеря через поганое место, они тихонько проскользнули мимо сторожившей вход Маковки и вышли в лес. Здесь Воробей повел бра­та с сестрой в сторону границы с племенем Теней.
- Мне холодно! - пожаловалась Остролистая. И вообще, я никуда не пойду, пока ты не объяс­нишь, в чем дело!
- Ладно, - легко согласился Воробей, пово­рачиваясь к брату и сестре. - Дело в том, что я узнал, кто наш отец. - Он помолчал, оглушенный обрушившимися на него чувствами Львиносвета и Остролистой. Набрав в легкие побольше воздуха, он выпалил: - Это Грач.
Несколько мгновений все молчали. Чувства, обуревавшие его брата с сестрой, были настолько сложными и запутанными, что Воробей даже не надеялся в них разобраться.
- Значит, мы - полукровки? - выдавила Остролистая.
- Как ты узнал? - ошарашено спросил Льви­носвет.
- Щербатая явилась ко мне во сне, - пояснил Воробей. - Она сказала, что нам пришло время узнать правду, и дала мне грачиное перо.
- Но, возможно, это еще не значит… - бес­помощно пролепетала Остролистая, но оборва­ла себя на полуслове. Они все отлично понимали смысл этого знака. Было бы глупо обманывать себя, говоря, что это не так.
- Грач знает об этом? - спросил Львиносвет.
- Так вот почему Листвичка скрывала свою тайну! - воскликнула Остролистая.
- Не знаю, - ответил на первый вопрос Воро­бей. - Надо поговорить с Грачом. Идем!
Они молча пошли через лес. Мокрые от недав­него дождя кусты осыпали их ледяными каплями. Холодный ветер ерошил шерсть, пробирал до ко­стей. Высоко над головой слышались голоса про­сыпающихся птиц.
Мысли бешено крутились в голове у Воробья.
«Как такое могло случиться? Наша мать - це­лительница, а отец - воин Ветра! Неужели они не знали, что им нельзя быть вместе? И как мы мо­жем быть котами из пророчества, если вообще не должны были появиться на свет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82