«…а я ей накидку копьём поддел и на голову набросил, а у них, у южан, под накидкой ничего, потому как жарко…» – Кто-то из наёмников треплется у костра, повествуя о своих «подвигах», но от этого разговора ясно только одно: язык у него не заплетается, значит, положенной браги сегодня они не получили. Значит, ранним утром или даже среди ночи пойдут на последний штурм.
«…шея у меня от этой штуки болт. На меня Их Милость только взглянули, так я трубу, айдтаанг этот, чуть не выронил. Тогда бы точно они бы меня прикончить изволили…» – Дико слышать, как люди коверкают альвийские слова… Но то, что раб жалуется на свой ошейник, – хороший знак.
«…эрцог Горландии, демонстрируя верность своим обязательствам, прислал вам пять дюжин лучников собственной дворцовой стражи…» – докладывает какой-то запыхавшийся человек. Он явно проделал долгий путь и всю дорогу очень спешил.
«Вон там. Пусть по краю того леса станут и бьют во всё, что шевелится!» – А это уже сам лорд-самозванец отдаёт распоряжение, небрежно и тихо. Он привык к тому, что, стоит ему открыть рот, все вокруг почтительно затихают.
«Так темно же, Ваша Милость…»
«Светло будет, как днём. Огоньку я вам подброшу…»
Он явно решил не дожидаться рассвета. Хенрик ди Остор потерял терпение. Хенрик ди Остор решил нынче же ночью добить всё, что осталось от маленькой армии, вторгшейся во владения, которые он уже привык считать своими.
Ещё Ута просила узнать что-нибудь о судьбе Луца Баяна, который исчез ещё в тот день, когда олляапа, или клянь, как назвал её Ай-Догон, нашептала Уте сладкие слова о скорой победе и будущем величии… Куда и зачем он ушёл, скорее всего, знает жрец. Знает, но молчит – наверное, боится вызвать неудовольствие лордессы. О Луце пока никто не проронил ни слова, а это вселяет надежду, что дело своё он сделал так ловко, что никто и не заметил. Оставаться здесь дольше уже нельзя: атака, скорее всего вот-вот начнётся, и лучшее, что можно сделать сейчас – уйти, затеряться в каменных расселинах, поросших соснами и кипарисами.
«…снова этот ошейник жжёт…»
«…ничего, сделаем дело, и жечь перестанет. Кормят досыта, а остальное терпимо…»
– Уходим. – Трелли посмотрел сначала на Ай-Догона, потом на Крука, которые беспомощно озирались в темноте. Командор наверное лишь затем настоял на том, чтобы они пошли: присмотреть за альвом. На самом деле, ничего не стоит шагнуть в сторону и затеряться в безлунной ночи. Люди слепы в темноте и туги на ухо. Только незачем бежать, тем более, два драгоценных фрагмента чудесного полотна всё ещё лежат в чудом уцелевшей повозке…
– Может, стоит подойти поближе, – предложил жрец, глядя на склон, покрытый вражескими кострами.
– И отсюда всё слышно, – пробурчал Трелли. – Они вот-вот начнут.
– Что начнут? – недовольно спросил карлик, но альв уже двинулся в сторону нагромождения камней, за которым прошедшим вечером остаткам армии законной правительницы Литта удалось устоять под натиском неприятеля.
Альв мысленно усмехнулся, вспомнив, какой испуг промелькнул в глазах Уты, когда он и жрец, забравшись на два самых высоких булыжника, начали вместе произносить заклинание, от которого земля вздыбилась волной и начала покрываться густой сетью трещин. Всадники, что были в первых рядах атакующих, полетели вперёд через головы споткнувшихся коней, а остальные торопливо натянули поводья. Только повторить это заклинание вновь так, чтобы оно подействовало, удастся не скоро. Многие Силы Призрачного Мира подчиняются магам, только если удаётся застать их врасплох…
Почему только командор не приказал немедленно отступать дальше, пока преследователи не опомнились? Он-то ведь точно должен знать, что следующая атака станет последней… Если эти люди решат остаться здесь умирать, дальше надо идти одному. Осталось только проделать долгий путь на север, к родным болотам, и донести до места свою бесценную добычу, а с Йургой пусть разбирается Тоббо, если уж ему так легко проникать в Призрачный мир.
Призрачный мир, место, где смешались прошлое и будущее, а настоящего не бывает… Место, где сходятся нити земного бытия… Место, которого нет…
– Эй, кто там?! – потребовал ответа дозорный, держа наготове лук. Не видит. Не понятно всё-таки, как альвы могли проиграть войну этим неуклюжим существам, тугим на ухо, почти не видящим в темноте и умирающим от пустяковых ран…
– Свои мы, свои… – торопливо отозвался Крук вполголоса. – Не узнаёшь что ли?
– Мало ли… – Дозорный уже заталкивал стрелу обратно в колчан. – Пока вы бродили, я уже одного подстрелил.
Трелли споткнулся обо что-то мягкое и с удивлением обнаружил мёртвое тело у себя под ногами. Из середины лба незнакомца торчало оперенье стрелы, мёртвые скрюченные пальцы вцепились в ошейник, а на расстоянии вытянутой руки валялся айдтаанг. Едва ли этот раб пришёл сюда, выполняя волю своего господина. Скорее всего, он хотел либо избавиться от ошейника, либо умереть. Но не стоит огорчать дозорного. Пусть лучше чувствует себя героем.
Трелли подобрал айдтаанг и двинулся дальше, недоумевая, как это дозорный, не видя в темноте, ухитрился попасть прямо в лоб беглецу из вражеского лагеря. Может быть, у людей есть ещё что-то, кроме зрения и слуха…
– Ну, и что там? – спросил командор, глядя на угли чахлого костерка. Он, казалось, не менял позы с тех пор, как отправил разведку в сторону вражеского лагеря. Здесь же, на камнях, застеленных конскими попонами, сидели оба уцелевших сотника, лысый старик со своей молодой подружкой и, сама Ута, лордесса Литта, дремала, положив голову на колени «амазонки из Заморья».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142