Лицо его словно окаменело, глаза полузакрылись, и только голубая жилка, проступившая на лбу, пульсировала, показывая, что он жив, только его дух на время освободился от тела.
Теперь оставалось только идти следом, тем более, что дорога здесь была только одна. Вот и всё – остались только звук собственных шагов и шелест травы на ветру, короткая жизнь, оставленная за спиной, и неизвестность, таящаяся впереди. А Трелли шёл бесшумно, как будто подошвы его сапог не касались булыжной мостовой.
Сквозь дымку проступила ещё одна арка, на этот раз, почти без следов разрушений, и стая зай-грифонов, венчающая портал, была сделана из того же искрящегося камня. Впрочем, Ута не стала бы сильно удивляться, если бы они вдруг ожили, соскользнули вниз и преградили дорогу и ей, и погружённому в себя альву.
– …ищут не только те, кто потерял. Все чего-то ищут. Когда всё есть, когда больше некуда стремиться, и жить уже не стоит, потому что всё позади. – Чей-то голос уже давно доносился до неё, но раньше она не обращала на него внимания, принимая за эхо собственных мыслей. И голос этот был ей знаком, до боли знаком… – Кто ищет, тот находит, но чаще – совсем не то, что искал. Ута, девочка, на тебя с рождения была взвалена ноша, которая не всякому по плечу, а если ты найдёшь то, что ищешь, её тяжесть возрастёт многократно. Разве тебе мало того, что ты жива? Разве тебе нужны слава и величие? Разве ты действительно хочешь того, к чему стремишься?
Хо! Тело старого альва растаяло, словно кусок льда, но теперь над долиной раздавались его слова, которые могла услышать только она.
Хо?
– Узнала. Наконец-то узнала! – Казалось, старик, точнее, призрак, который был стариком Хо, был рад встрече. – Кто это с тобой?
Это альв.
– Вижу, что альв. А он живой?
Наверное… Да. Хо, я сделала то, о чём ты просил. Свитки у него.
– Значит, всё не так уж плохо.
Всё ужасно, Хо! Скажи, мы сможем отсюда выбраться?
– Если уж вы ухитрились пробраться сюда живьём, то всё возможно.
Я даже не совсем уверена, жива ли я сама.
– Все мёртвые точно знают, что они мер…
Ута натолкнулась на спину Трелли, и голос Хо прервался на полуслове.
– Смотри. – Альв посторонился, и Ута увидела светящийся силуэт в белой хламиде странника. С тех пор, как они виделись в последний раз, Хо совсем не изменился, только сквозь него просвечивала уходящая вдаль дорога.
– Ута, девочка… – Хо протянул к ней руки, но тут же бессильно их опустил. – Прости, я даже обнять тебя не могу.
Ута попыталась прикоснуться к его одежде, но пальцы ухватили лишь пустоту.
– Ну, где же ты?
– Я везде, и я нигде. Пока закрыты ворота, никто из нас не может даже получить по заслугам, уйти в лучший мир или отправиться в долгие скитания по лабиринтам небытия.
– Ута, кто это? – потребовал ответа Трелли. – Откуда он тебя знает?
– Когда-то меня называли Хатто. Славный Хатто, блистательный Хатто, могучий Хатто, несравненный Хатто, чародей Хатто… – призрак усмехнулся, задрав бороду к низкому тяжёлому небу. – А теперь меня просто нет, как нет тысяч альвов, умерших после того, как ворота были сорваны, порезаны на куски. Горлнну-воителю повезло. Он умер раньше, чем люди захватили Альванго… Нет, это никому не интересно, девочка моя. – Хо упорно не обращал внимания на Трелли, у которого от волнения уже стали подкашиваться ноги. Он видел перед собой великого чародея, о котором бессчётное число раз рассказывал учитель, и теперь ждал, что тот разрешит все его сомнения, откроет истину, укажет путь.
– Славный Хатто, блистательный Хатто, могучий Хатто, несравненный Хатто, – начал торопливо говорить Трелли. – Это чудо, что я встретил тебя. Ты был первым альвом, вошедшим в этот мир, а я, наверное, буду последним, кто из него уйдёт. Если смерть не настигнет меня раньше, я отдам учителю Тоббо последние два куска твоего великого полотна, и обратный путь откроется и для жителей болот, и для меня, и для вас, стоящих на пороге вечной жизни. Помоги мне, чародей…
– Помолчи, малыш. – Хатто посмотрел сквозь него куда-то вдаль, как будто не он сам, а Трелли был призраком, прозрачным и бесплотным. – Сам подумай, чем я могу помочь тебе…
– Ты же великий чародей! Помоги мне. Скажи хотя бы, как мне отсюда выбраться.
– Я ничем не смогу тебе помочь, – ответил Хатто, и его силуэт стал едва различим. – Когда-то целый мир казался мне тесен, а потом душный подвал стал для мне целым миром, который так и не открылся мне до конца. Я больше трёхсот лет просидел на цепи, которую сам ковал для непокорных рабов. Что бы я ни сказал, мои слова не пойдут тебе впрок. Я прожил жизнь, и вся она была сплошной ошибкой. Только на пороге смерти я сделал то единственное, ради чего стоило жить – спас вот эту девочку. Всё прочее, что я творил, шло лишь на погибель. Вот так, малыш… Триста лет на цепи понадобилось мне, чтобы понять всё это. Вот тебе мой совет: проведи триста лет в одиночестве. Если выдержишь, то любые Силы доверятся тебе, а если нет – забудь о магии, потому что, кроме бед и несчастий ты никому ничего не принесёшь.
– Хо, – Ута не решалась перебивать чародея и заговорила, как только он умолк. – Хо, я прошу тебя. Помоги нам отсюда выбраться. Ты же добрый, я знаю. Ведь, если я погибну, и твоё единственное доброе дело пойдёт насмарку. Разве не так?
– Не так, милая. – Хатто уже почти растаял в воздухе. – Добрые дела никогда не пропадают. Они украшают собой вечность.
– Наверное, я не стою того, чтобы ты мне помогал. – Ута вдруг почувствовала, что ей уже почти всё равно, переживёт ли она этот день. – Я успела столько натворить. Всякого…
– Кто знает, может быть, ты предотвратила куда большее зло… Никогда ничего нельзя знать наперёд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142