Хуже всего было вспоминать о том, как однажды победа в войне против восставших людей сорвалась именно из-за того, что Сонный Туман вызревал слишком долго. Агор, лучший ученик самого великого чародея Хатто, составил рецепт зелья, когда люди уже стояли на подступах к Альванго. Разношёрстная армия Гиго Доргона, уже ворвалась в город, а зелью оставалось до готовности всего несколько дней… – Иди-ка, муштруй своих красавцев. Я думать буду.
– Ну, думай-думай. – Геркусу и самому не терпелось вернуться к привычному занятию. Только там, на плацу, он мог приглушить досаду оттого, что перепуганные жители имперской столицы не так скоро, как ему хотелось, услышат чеканный шаг его фаланг. Хуже было то, что зрители вообще могут проспать мгновение его триумфа.
– Чего-нибудь ещё изволите? – спросила Грета, скромно стоявшая чуть позади трона, когда Геркус, насвистывая бравурный марш, вышел за дверь.
Ойя только сейчас вспомнила о том, что домоправительница, доставшаяся ей в наследство от Хенрика, здесь и слышала то, что не предназначалось для её ушей. Но это не вызвало никакого беспокойства – с некоторых пор Грета стала просто привычной вещью, как стол или поднос с напитками, который она постоянно держала наготове. Только кухаркам и полотёрам она ещё внушала благоговейный трепет и как-то ухитрялась с ними управляться без помощи рабских ошейников.
– До ужина можешь быть свободна, – милостиво отпустила её Ойя. – И не вздумай с кухарками болтать о том, что слышала.
– Я и жива-то, пока молчу, – чуть ли не торжественно сказала Грета и направилась к выходу, словно крутобокая торговая галера, покидающая гавань. – Но, если вдруг сдохну, то уж точно молчать не буду, – прошептала она себе под нос, оказавшись за дверью.
Вот и всё… Теперь остаётся только ждать, когда в большом бронзовом котле созреет зелье. Хватило бы только терпения у Геркуса. И Тук вполне может раньше времени наломать дров. Люди слишком спешат, их жизнь коротка. Для такой краткой жизни, пожалуй, и рождаться-то не стоит. Даже те, кому достаются богатство и власть, не успевают даже ощутить в полной мере вкус того, чем обладают.
Ойя легко поднялась с трона и, миновав опочивальню, направилась в кладовую, где стояли два каменных саркофага. Даже не взглянув на пустующий гроб Агора, она подошла к своему родному синему высохшему сморщенному неподвижному телу. Когда-нибудь Тот, кто затаился в Великой Тьме, нашепчет ей способ вернуть этому куску сушёного мяса былую красоту, и можно будет вновь стать собой, не прикрывая наготу своей души чужими обносками. Когда-нибудь… Шёпот, доносящийся из Великой Тьмы, мог стихать на века, но он всегда возвращался, когда приходило время действовать на благо Невидимого Властелина, а значит, и на своё благо. Однажды, когда рухнули все надежды, Ойя сделала то, на что не решились ни Хатто, ни Агор, ни сопливый мальчишка Тоббо, на даже жрецы Тёмного Лика Гинны. Она прочла древнее заклинание, о котором знала лишь одно: некий Властелин, укрывшийся в глубинах Великой Тьмы от своих могущественных врагов, допустит её к источнику Древних Сил и Изначального Знания, и ещё он поделится своим Терпеньем, без которого Силы будут растрачены впустую, а Знания затянет в трясину мудрствования. Чем за это придётся платить, ей тогда было всё равно. Сейчас её тоже не волновала цена – время расплаты должно наступить только после смерти, а умирать она не собиралась.
«…и боги порой делали то, о чём их просили: проливали дожди на высохшие нивы, даровали своим любимчикам победу в бою или исцеление от хвори, которую сами же насылали… И всё это называлось милостью. Но только тот, кто не ищет милости, а сам творит свою судьбу, – истинный альв. Я ничего не дам тебе даром, но ничего и не попрошу взамен. Я не умею просить, я просто беру то, что мне надо. Не думай о цене – стремись к цели. За то, чего добьёшься та на своём пути, все твои будущие жертвы – ничтожная цена…»

Каждый раз, когда ей случалось услышать этот тихий вкрадчивый голос, приходило новое знание, внутри рождались новые силы, исчезали сомнения, забывались невзгоды. Последний раз Властелин обращался к ней незадолго до того, как Хенрик ди Остор, только что примеривший корону лорда, пробудил её от долгого сна.
Теперь ею вновь овладело непривычное беспокойство… Слишком зыбким было то положение, в котором она сейчас оказалась: главная сила, которой она располагала, линейная пехота, принадлежала, по сути, не ей, а Геркусу; Тук Морковка и его люди тоже подчинялись ей, пока это было им выгодна; единственной сопернице, какой-то девчонке, желающей вернуть себе наследство, слишком часто везло, и как-то не верилось, что та навсегда сгинула в Серебряной Долине… Если бы невидимый Властелин вновь подал голос, стало бы гораздо легче и спокойнее. Власть над этим миром была близка, как никогда, но каждый новый шаг сулил новые неожиданности, а препятствия, одно за другим, возникали на ровном месте…
– Ждёшь?
Она почувствовала затылком чей-то пронизывающий взгляд, но не торопилась оглянуться. Голос, прозвучавший за спиной, не был ни тихим, ни вкрадчивым, и он был знаком ей, этот голос…
– Ну, посмотри же на меня. Мы так давно не виделись.
– Ты же умер, Агор. – Теперь она надеялась, что это всего лишь краткое безумие, которое через мгновение пройдёт.
– Все умирают. А ты надеешься жить вечно? Поверь, в этом нет ничего хорошего.
– Зачем ты явился?
– Может быть, я соскучился…
– А если серьёзно?
– Что бы там ни было, ты мне по-прежнему дорога. Но я всегда видел несколько дальше, чем ты, а теперь – тем более. Ты ступила на слишком опасный путь, который никуда не ведёт, и теперь я вижу это особенно ясно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142