Гроб, однако, оставался пуст, его наполняла только косая тень, похожая на нежную бумагу, в какую оборачивают, помещая их в коробки, дорогих фарфоровых кукол. Вскоре после этого случая Тамара набрала команду молодых дизайнеров – эстетов нового поколения, не оставлявших на собственном теле ни единого волоса, имевших в облике и в сознании что-то марсианское – и засадила их за работу неизвестного назначения. Юные мумии творили за закрытыми дверьми, а иногда, пряча от солнца под бумажными китайскими зонтиками свою драгоценную белизну, гурьбой садились в микроавтобусы и выезжали на некие объекты. Крылов ничего не знал – и не спрашивал – о сути работ; но все догадывались, что традиционной эстетике похоронных ритуалов объявлена тайная война.
***
Сейчас Крылов наблюдал переустройство одного из главных опорных пунктов фирмы. Новый оператор, тяжелая красивая брюнетка с прической будто горка дерна, по-видимому, являла стандарт, которому предстояло заменить разнообразие служащих при медицинских моргах и выразить собою философию «Гранита». Тем из операторов, кто не сумеет подогнать себя под эту материнскую комплекцию, обзавестись шиньоном и таким, как у новенькой, вздернутым носиком в виде улитки, грозило увольнение по какому-нибудь хитрому пункту трудового договора. Крылов догадывался, что многие сотрудницы побегут к пластическим хирургам, лишь бы сохранить за собой завидное место с хорошими чаевыми; даже далекие от типа худощавые девицы, годами сидевшие на модных диетах, теперь накинутся на булки, чтобы набрать недостающие килограммы. Однако брюнетка, победившая стройных претенденток в борьбе за место под солнцем, не выглядела счастливой: всякий раз, когда приотворялась дверь покойницкой, женщина крепко зажмуривалась и цепенела, пытаясь на слух угадать, что происходит вокруг и когда уже будет можно возвращаться к действительности. Карьера в похоронной конторе явно была не для нее; похоже, она теперь была обречена смотреть свои сны зажмурившись. Крылов пытался представить, что именно побудило психолога фирмы принять эту новенькую за эталон оператора. Возможно, наполненность жизненными соками, их тяжесть, густота, замедленное движение в обширном теле вызывали ассоциации с благим плодородием земли, куда уходил от безутешных родственников холодный клиент. Новый элемент мира видимостей, мира подобий без оригиналов, женщина воплощала образ зажиточной крестьянки, собирающей богатый урожай овощей и зерновых – что, учитывая специфику земледелия в «Граните», совершенно соответствовало общему духу фирмы, характеру ее позитивности.
Задумавшись, Крылов едва не прозевал явление на сцене нового персонажа. В мутную от солнца стеклянную дверь, чудом не врезавшись в брошенный шкаф, ввалился бывший владелец «Гранита». Он был бледен от жары, из его морщинистого, как изросшая картофелина, уха тянулся в брючный карман какой-то проводок, левый глаз окружало темное пятно, точно у медведя панды.
– Вы опоздали, Петр Кузьмич, – холодно заметила Тамара, отрываясь от монитора. – Я вас дожидаюсь, чтобы вы меня сменили, а вы, по-моему, где-то уснули.
– Так с цыганами проблема, Тамара Вацлавна! – закричал не своим, а командно-артиллерийским голосом бывший владелец «Гранита», вероятно слушавший плейер. – Сволочи они, цыгане, серьги им, видал, не позолотили!
– Какие серьги, вы о чем? – насторожилась Тамара, берясь за сумку.
– Так на памятнике серьги, жена там одного, видал, барона у нас на Северном лежит! – продолжал кричать, запинаясь в ритме музыки, бодрый старик. – Браслет позолотили, кольца, кулоны позолотили, а про серьги подумали, что это у нее такие кудри.
– И как теперь?
– Увезли в мастерскую, золотят!
– Ну, хорошо, – Тамара посмотрела на дисплей мобильника, тактами из Моцарта возвестившего о приеме сообщения. – Странно, что сегодня отменяется эфир. Что-то у них не готово. Зато назначен винный клуб, наш сомелье без меня сирота. Так что не волнуйся, Крылов, целый вечер у тебя не отниму. Так, часочек посидим.
Ты давай, давай, иди к нам работать! – Петр Кузьмич, провожая хозяйку, заодно огрел Крылова лапой поперек спины. – У нас знаешь теперь какие заказы? Скульптуры! Недавно самого Чингизова вальнули, высекаем его, натурально, в черном мраморе, при нем жена и секретарша, обе позируют, пригласили им одного заслуженного деятеля из худфондовских мастерских. Ты бы лучше смог! У нас покойник пошел – что твой рождественский гусь!
На крыльце Тамара взяла Крылова под руку, и он почувствовал справа привычную волну ее неустойчивой походки.
– Ужасно, правда? – жалобно проговорила она. – Ведь у Кузьмича под глазом фонарь, где он его заполучил? Вот так стараешься, а кругом одни кретины. Велика Россия, а работать некому.
– Ты бы тоже не очень старалась, – заметил Крылов, внимательно глядя под ноги, на разбитые ступени. – Кончится тем, что тебя придушит кто-нибудь особо безутешный. Принесет тебя в жертву, как язычник.
– Ну, спасибо, предсказал! – засмеялась Тамара, задевая Крылова, будто бортом лодки, мощным и гладким бедром.
– А ты не смейся, я серьезно, – Крылов почувствовал, что ему, как всегда, мешает сосредоточиться на собственной речи терпкий Тамарин парфюм. – Ты отлично понимаешь, что лезешь на рожон. Зачем тебе надо делать все не так, как все? Кому ты что доказываешь? Мите Дымову?
– Дорогой мой, если бы я, как ты изволишь выражаться, не лезла на рожон, то работала бы сейчас у Мити каким-нибудь помрежем. Ай! – Тамарин каблук зацепился за искусственный газон и выдрал оттуда витую, как спагетти, синтетическую прядь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171