можешь сесть за компьютер – интеллигентному человеку наедине с собой никогда не бывает скучно. Налил, выпил, не дожидаясь окончания ублюдочных тостов, закусил – красота!
– Да, – сказал я и прокашлялся. – Света. Хорошо. Я слушаю.
– Вы извините еще раз…
Что-то она от меня хотела.
– Мы вчера…
– Вчера, конечно, помню, помню. Так что, Света?
– Я подъеду, – не то спросила, не то уведомила меня Света.
– А-а… Когда?
– Ну вообще-то… Я могу перекусить где-нибудь… А вы… Я, собственно, тут рядом. Вы просто сами сказали вчера, чтобы я с поезда к вам приходила.
– Да?
– Да.
Очень может быть, что я так и сказал. Очень может быть, что я даже рисовал себе какие-нибудь соблазнительные картины типа «Утренний визит незнакомки». Оба в дезабилье, раскрасневшиеся, потные… А потом пьют водку с пивом и слушают Чаби Чеккера.
– Света, вы… Или ты. Мы на «вы», на «ты»? Я забыл.
– На «вы».
– Ладно, тогда, Света, приезжайте. То есть приходите. Адрес знаете?
– Да, вы вчера мне все очень подробно объяснили.
– Ну да. Пива купите по дороге, Света, хорошо? Бутылки три. Или семь. Я деньги отдам.
Я повесил трубку и пошел на кухню. Кофе варить было глупо – если Света принесет пиво, то нужно будет пить пиво. Бриться лень. На каком, к черту, поезде она приехала в четыре утра? Поездов-то таких нет. Или уже есть? Все так быстро меняется… Сходил в туалет, потом в ванной потер мокрыми ладонями лицо и руки – до плеч. Когда вышел из ванной, в дверь позвонили. «Света», – подумал я и не ошибся. Через глазок лицо журналистки казалось беременным. Я начал открывать дверь и сообразил, что вот сейчас открою, а сам – голый.
– Прошу прощения, – сказал я и, оставив между дверью и стеной маленькую щелочку, шмыгнул в спальню.
– Здравствуйте. – Из прихожей до меня донеслись голос Светы и звук закрываемой двери.
– Здрассьте. Пиво принесла?
– Да. Куда можно пройти?
– На кухню. Я сейчас.
Я быстро оделся – трусы, старые белые брюки, футболка с надписью «American Beauty», купленная в Денвере на концерте «Грейт-фул Дэд», – и босиком зашлепал на глухое звяканье бутылок.
В центре кухни стояла огромная сумка – американская, забыл, как они называются. Однажды я точно в такой же сумке вез штук шестьдесят виниловых пластинок, кассетный магнитофон, шубу для очередной своей жены, собственную одежду, здоровенный гитарный процессор – они тогда только появились в продаже – зубную щетку и носовой платок. Летел из Берлина в Питер, сумку взял в салон как ручную кладь, чтобы не платить за багаж. Перегородил весь салон, проводницы ругались сначала, а потом я напился и все стало хорошо.
На столе стояли не то пять, не то семь бутылок пива – из дешевых, названия сортов для меня значения не имеют, потому что названия меняются, а вкус всегда один и тот же.
Сразу за сумкой на трехногом табурете сидела девочка – волосы подстрижены, как говорили в дни моей молодости, под полубокс. Черный жесткий ежик придавал девочке боевой вид. Она была похожа на пионервожатую, готовую возглавить сбор металлолома.
«А кой тебе годик?» – хотел было спросить я девочку, но та опередила меня, вскочив и быстро присев в пародии на книксен.
– Света Полувечная. Девятнадцать лет. Третий год печатаюсь в…
– Стоп. За пиво спасибо. Полувечная. Это что – псевдоним?
– Нет, это моя настоящая фамилия.
– Хорошая фамилия, – сказал, не зная, что бы такое сказать еще.
– Ну, у вас-то фамилия тоже – будь здоров, не кашляй, – в манере заголовков ее газеты выпалила Полувечная.
– А что такого? Брежнев. Звучит более или менее гордо.
– Вы меня простите… Вы помните, мы вчера говорили…
– В общих чертах, – соврал я. Ни в чертах, ни в точках, ни в мазках я не помнил ни единого слова из вчерашнего разговора с Полувечной.
– Ну, что я могу у вас переночевать. Просто у меня завтра еще несколько встреч. А друзей в этом городе нет. Я, конечно, могу и в гостиницу, но…
– Да нет проблем. Ночуй.
– Спасибо. Вообще-то мне так и сказали дома, что вы не откажете.
– Что? – спросил я, оторвавшись от первой бутылки. Я и сам не заметил, как открыл ее и начал пить.
– Вы когда будете готовы к интервью? Не пугайтесь меня только…
– Я и не пугаюсь, – заметил я, отрывая вторую бутылку. – Пиво будешь? Или поешь чего-нибудь?
– Нет, спасибо, – сказала Света. – В смысле – пиво буду.
– А я, в принципе, готов. Сегодня у меня… – Я посмотрел на бутылки. – Сегодня у меня день свободен. Знаешь эту поговорку?
– Про с утра выпил? Знаю, конечно. Это старая история.
– Старая, но мудрая. Так что я готов.
– Отлично. – Света сделала большой глоток и вытащила из сумки диктофон, а следом – видеокамеру.
– Снимать можно?
– Сколько угодно. – Я провел рукой по волосам. – Я стилистами не пользуюсь.
– Услугами или самими стилистами? – уточнила Света.
– Ни тем, ни другим.
– Я предлагаю сделать так, – Света посерьезнела. – Вы рассказывайте что хотите. Что вспомнится из вашей жизни. Что вы считаете самым главным, ну, может быть, не самым, но просто интересным. А потом я все это дело сведу, – она махнула рукой на камеру и диктофон, – и мы сделаем большую статью.
– Вычитать я смогу?
– Гарантирую, что все будет полностью под вашим контролем, – отчеканила Полувечная. – Сто процентов.
Она щелкнула кнопкой диктофона и взяла в руку камеру с загоревшимся красным глазком.
Лучший музыкант восьмидесятых Майк, помимо того, что написал кучу отличных песен, ввел в употребление «чпок». Наливаешь в стаканчик наполовину водки и наполовину газированной воды. Накрываешь ладонью, поплотнее, чтобы не было зазора между рукой и краями стакана, – и изо всей силы бьешь донышком о колено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12