Ну откуда у бывшего торгаша, бутлегера и вообще прибандиченного мужика, разменявшего пятый десяток, – откуда у него познания в области искусства? Тем более – современного?
Только люди из ближнего круга знали об истинных пристрастиях и знаниях своего шефа в той области, которой последние десять лет занимался Вавилов. Его информированность могла дать сто очков форы любым журналистам МТВ, «Коммерсанта» и «Московского комсомольца», помноженным друг на друга и возведенным в степень.
Что же до современного искусства – это вообще отдельная тема, касаться которой Владимир Владимирович не любил и порой даже нарочито выказывал свою полную некомпетентность в данной сфере. Были на то у генерального директора свои причины.
Однако репутация туповатого, смешливого человека Вавилова устраивала, репутация этакого барина-мецената, который может и в шею выгнать с помощью многочисленной прислуги, а может за стол с собой усадить, накормить-напоить, да еще и денег дать – так, на жизнь…
Подобные случаи бывали, это верно. И в шею выгонял, и одаривал, как казалось окружающим, несоразмерно и слишком уж безоглядно. Однако на самом деле ничего похожего в характере Вавилова не было и в помине. Не склонен он был к благотворительности в любой ее форме.
Вахтанг крутанул руль и проехал перекресток на красный свет, обогнув вставший прямо перед его джипом старенький «Форд».
– Осторожней, – посуровел Вавилов, – ты уж особо-то не расходись.
– Тут у меня капитан знакомый дежурит. Эту машину знает. Все нормально, Владимир Владимирович. Так вот, я и говорю – деньги зарабатываем. Это здорово. Для мужчины первое дело.
Вавилов хмыкнул.
«Тоже мне, джигит, – подумал он. – Для мужчины… не для мужчины… А женщине – что, не нужны разве деньги? Ох уж эта кавказская гордость!»
– И потом, ведь людям радость. Шоу-бизнес. Люди же не просто так кассеты покупают, да? Нравится им. Удовольствие получают. А вы спрашиваете – зачем? Вот за этим самым.
– Ну спасибо, объяснил.
Вахтанг покосился на шефа, понял, что тот не в духе, и решил свернуть беседу, не нервируя начальство.
Машина въехала по пандусу и остановилась возле главного входа в офис «ВВВ».
– На обед вас когда ждать?
– Я позвоню.
Вавилов быстро прошел сквозь стеклянные двери. Кивнул охраннику в форме, сидящему в прозрачной пластиковой пуленепробиваемой будочке, и поднялся на второй этаж, миновав три лестничных пролета и два металлоискателя, предупредительно отключенные охранниками снизу и снова заработавшие, как только Вавилов прошел последний из них. На втором этаже Владимир Владимирович сделал несколько шагов по коридору и оказался в просторном холле.
Секретарша Юля вскочила из-за длинного прилавка, уставленного телефонами, календарями, объявлениями в стеклянных «стоячих» рамочках, извещавшими о том, что через неделю – общее собрание, а через две – тоже общее собрание, но только одного из отделов, что через месяц шеф уходит в отпуск и его обязанности будет выполнять первый заместитель Якунин. Кроме этого, на прилавке лежали гелевые авторучки, зажигалки, стояли пепельницы, ближе к окну – чашки для кофе, электрический чайник, сахарницы, поднос с ложечками.
– Здравствуйте, Владимир Владимирович! К вам уже…
– Привет, – бросил Вавилов. – Я вижу. Да. По одному.
Ни на кого не глядя, он прошел прямо в свой кабинет, оставив за спиной с десяток посетителей, которые, завидев Самого, как по команде поднялись с мягких кожаных диванов и кресел, в обилии имевшихся в холле.
Глаза Владимира Владимировича были опущены долу, но видел он всех и каждого. Видел и мгновенно отделял зерна от плевел.
Сегодня лично ему был нужен только Якунин, который наверняка ждал вызова в своем кабинете. Фирме были нужны Толстиков и Ваганян, уже сидевшие в холле. А остальным посетителям… этим что-то было нужно от Вавилова или от фирмы в лице тех же Толстикова и Ваганяна.
Усевшись за стол и несколько секунд подумав, с кого же начать, Вавилов нажал кнопку переговорника.
– Юля! Толстикова давай. Ваганян там с ним или нет?
– С ним, – отозвалась секретарша.
– Давай их сюда. И чаю.
– Поняла, Владимир Владимирович.
– Привет, – бросил Вавилов вошедшим в кабинет.
Толстиков – длинный худой субъект, находившийся в вечном противоречии с родовой фамилией, унылый даже в самые счастливые моменты жизни – подошел к столу шефа и протянул над столом свою костлявую руку. Вавилов пожал сухую шершавую ладонь и кивнул – мол, присаживайся.
Ваганян поздоровался издали и уселся на диван без приглашения. Рядом с ним примостился худенький юноша – как быстро определил Вавилов, «из модных». Ботинки-говнодавы, широкие штаны, нейлоновая узенькая курточка с капюшоном.
«Оделся побогаче, – усмехаясь про себя, подумал Вавилов. – Хочет впечатление произвести. Что за тип?»
– Вот, Владимир Владимирович, вот он, – сказал Ваганян, кивнув на паренька, который таращил глаза на хозяина кабинета и всем своим видом старался показать, что он «свой чувак» и совершенно не боится высокопоставленных господ.
«Кто?» – едва не спросил Вавилов, но воздержался.
– Ага, понятно, – сказал он. – Ну?
Ваганян хотел что-то сказать, но запнулся, подыскивая нужные слова.
– Вы послушали кассету? – спросил Толстиков, устроившийся на стуле, который стоял посреди кабинета. Он всегда умудрялся выбрать самое неудобное место. Где бы ни оказывался Илья Ильич Толстиков, он одним своим присутствием умудрялся вносить какой-то раздражающий дискомфорт и вызывал у окружавших его людей легкий стресс, граничивший с раздражением.
– Кассету?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132