Большие дела будем делать, Оля, попомни мои слова.
– Хотелось бы.
Оля взяла деньги и сунула их в карман халата.
«А что, может, взять да и жениться на этой Стадниковой? – подумал Гольцман. – Красавица. Теперь уже не пьет. И умная. Даже слишком умная. Ей палец в рот не клади… Нет, эту идею пока нужно оставить. Не бросать совсем, не списывать в архив, но отложить. Время покажет, как выстроятся наши отношения…»
– Так что с фестивалем? – спросила Ольга.
Гольцман закурил.
– Фестиваль мы приурочим к празднику города. А праздник города проводим, в основном, тоже мы. Бюджетные средства плюс частные инвестиции. Деньги, Оля, очень большие, и заработать на этом мы можем весьма неплохо. Весьма неплохо, – повторил он, – даже если считать по московским меркам. В общем, пора начинать серьезные дела. Вся эта питерская мелочь, знаешь, утомляет. Сил отнимает много, а выхлоп – мизерный.
– Ну, не такой уж и мизерный, – улыбнулась Оля, нащупав в кармане деньги. – Машинку-то себе ты все-таки поменял.
– Ха! Машинку! Машинку я и раньше мог купить, давным-давно. Я специально не покупал. Чтобы не бросаться в глаза. Теперь-то – по рангу положено. Моя бы воля, ездил бы всю жизнь на «Жигулях». Оно спокойнее.
– Что, Боря, трусишь? Тебе ли бояться?
– Я не трушу. Я реально смотрю на вещи.
– Ладно, проехали. А какие планы на сегодня?
– На сегодня? Одевайся. Поедем в фонд. Введу тебя в курс дела. Познакомлю с подчиненными.
– Поехали. Все равно делать нечего. А потом я по магазинам прошвырнусь. – Стадникова снова достала из кармана халата деньги. – Надо прибарахлиться. Если уж я теперь президент…
– На одежду денег не жалей. Одежда – это очень важно. Для представительства. Возьми там чеки, мы проведем это как накладные расходы.
– Ого! Просто коммунизм какой-то.
– Почти. Коммунизм в отдельно взятой коммерческой структуре.
Матвеев сидел в баре клуба «Астор» и ждал Моню. Бутылка коньяка, которую он заказал – ему, как своему человеку, позволялось ставить на стол бутылку, остальные посетители удовольствовались порциями в рюмках, – была уже наполовину пуста.
Последнее время Митя стал пить значительно чаще и больше, чем прежде. Ситуация, которая складывалась на работе, переставала ему нравиться.
С одной стороны, дела шли более чем успешно, деньги сами сыпались в карманы со всех сторон, а с другой – жить стало очень напряженно. Митя не мог расслабиться ни на минуту, он все время прокручивал в голове сложные схемы движения денег, все время размышлял, не допустил ли где-нибудь ошибки и не явятся ли к нему завтра обиженные по недосмотру получатели, чтобы предъявить неоплаченный счет.
Матвеев не боялся наездов и разборок, он знал, что в случае чего Гольцман его прикроет, «крыша» у Бориса Дмитриевича сейчас не чета прежней, просто железобетонная «крыша». А вот чего Митя опасался по-настоящему, так это возни, бесконечных телефонных переговоров, выяснения отношений. Получалось, что теперь уже невозможно просто и безмятежно коротать досуг за бутылочкой хорошего коньяка в одиночестве или с какой-нибудь из множества легкодоступных барышень. Спокойствие ушло из жизни. Потому и приходилось Мите увеличивать дозы – теперь желанное умиротворение приходило к нему только после литра спиртного в водочном эквиваленте.
Как– то Митя разоткровенничался с одной из любимых им проституток, предпочитавшей, чтобы ее называли Гретой, и та сказала, что он страдает распространенным среди «новых русских» психическим заболеванием.
– Понимаешь, милый, это у нас, совков, в порядке вещей. Мы же привыкли к нищете. Все привыкли. В том числе и те, что нынче стали богатыми. Вот как ты, например.
– Ну, какой я богатый! Так, погулять просто вышел, – ухмыльнулся пьяненький Матвеев.
– Все равно. Вспомни, как ты раньше жил. Ты кем был прежде? До перестройки?
– В институте учился, – ответил Матвеев. – Комсоргом был…
– Вот видишь.
– Что – видишь? Да, комсоргом факультета… Потом работал в молодежном центре… По культуре… Концерты устраивал всяким-разным… Дискотеки делали… На юг катались с дискотеками… Вот время было! Дикое совершенно! Это же представить себе надо – с дискотекой на юг, как на гастроли! Уму непостижимо!
– Короче, все ясно. Был ты, Митенька, нормальным совком. И денег тебе всегда не хватало. А теперь они на тебя рухнули.
– Ну, прямо – «рухнули»! Можно подумать, с неба упали. Я знаешь как горбатился? Чтобы хоть что-то себе сделать. Чтобы хоть какой-то капитал нажить. Минимальный. Да и то, весь мой капитал, по сравнению с деньгами хорошего, но среднего бандюка, – пыль…
– Можешь не объяснять, – сказала Грета. – Уж я-то знаю, как деньги зарабатываются. На своей, извини, жопе знаю.
– Это ты меня извини, Греточка, что я об этом… Конечно, ты тоже пашешь как лось… Или как конь? Не важно. Так ты думаешь, это у меня просто с непривычки? Такой, типа, плебейский синдром? Подсознательный страх перед ограблением?
– Конечно, – ответила Грета. – У тебя еще в легкой форме. Я знаешь каких видела бизнесменов? Трясутся, как студень. Вроде здоровые мужики, ладные, возраст ломовой, самая жизнь – лет по тридцать пять, бугаи натуральные. А дрожат хуже баб. И бандиты есть – тоже с проблемами. Они, правда, не трясутся, но на неврозе диком. Чуть что – за пушку хватаются, наркотой себя глушат до полного опупения. Так что ты, милый, не одинок. И, повторяю, у тебя, Митенька, очень легкая стадия. Начальная. Ты на этом не зарубайся, пусть все будет так, как будет. От судьбы не уйдешь.
– Оптимистично, – усмехнулся Митя.
После этого разговора он стал чувствовать себя немного спокойнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132