Начальников да следователей много, и все они люди, со своими слабостями и недостатками. А вот мои животные — алчны и беспощадны, как разбушевавшаяся мать-природа. Уверен, нигде в мире нет таких клопов. Хищники кровожадные, а не клопы. Сам не пойму, почему они у меня такими громадными рождаются, загадка природы, ей-богу. Кусаются лютей, нежели собаки бродячие. Этот придурок Минкин-старший даже в письмах моих клопов в засушенном виде в Академию наук отправляет, карьеру на моих питомцах сделать желает. Ах, аферист брыластый! Бандероли я, понятно, задержал. Ответа он будет ждать до второго пришествия. И племяша вырастил — урода! Ну вот, Минкин со своими бабами вытравят клопов, а я проветрю помещения и скорей свежую порцию несу, чтоб СИЗО не пустовало. Никто об этом не знает, даже жене не говорю. И вы, пожалуйста, тайну мою сохраните. Ведь я на благо общества стараюсь, с преступностью борюсь и людей перевоспитываю, коммунистическую мораль прививаю.
Приятель, как и все чекисты, гуманный и сообразительный, полюбопытствовал:
— Так чтобы клопы не разбежались или с голода не подохли, им приходится срочно пищу доставлять?
Милиционер задумчиво почесал за ухом, снова глубоко вздохнул:
— Нет, от чекистов никуда не скроешься, сквозь землю все видите! Конечно, приходится о пищевом довольствии беспокоиться, срочно поставлять. Да у нас тут каждый день что-нибудь случается: или муж свою бабу измордует, или на дискотеке кто нахулиганит, или ночью в винный магазин заберутся. Так что с питанием для моих питомцев дело налажено. В день поступления свежих, как их там Минкин обзывает, полужесткокрылых, обязательно пищу поставим: и клопам хорошо, и воспитательный момент соблюден. Узнай о моих методических находках Макаренко, он бы свою «Педагогическую поэму» заново переписал бы, потому как моя педагогика куда доходчивей. Сами сегодня убедитесь.
В этот момент в дверь раздался стук, на пороге стоял прапорщик:
— Товарищ подполковник, задержанный Лев Израилевич Минкин на допрос просится, обещает во всем повиниться…
* * *
Оба Минкины были наказаны. Лева получил по статье 70 УК РСФСР за клеветнические измышления, порочащие советский государственный строй, шесть лет лагерей строгого режима и был отправлен в Мордовию на станцию Потьма, а его дядя-эпидемиолог выложил партийный билет и вскоре с горя спился.
Волкодава, как инициативного работника, хотели перевести в Московское УКГБ, но он развел руками и извиняющимся тоном произнес:
— А на кого я своих питомцев оставлю? Погибнут без заботы, — и кивнул на шкаф, где банка с клопами стояла. — Нет, друзья, за лестное предложение спасибо, но мы, как известно, несем ответственность за тех, кого приручили.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24