– Что жж, маленькая назземная Пискля, – ухмыльнулось оно, – если хоччешь ззнать, я пришшел, ччтобы забрать тебя к мастеру Кровососсу, который горяччо жжелает встретиться с оччаровательным юным котом вроде тебя.
– К-К-Кровосос? – сказал Шустрик, икая от страха.
– Один из великих лордов Клыкостражжей, да. Огромная власть в Холме. Кровососс исстомлен желанием ззнать, ччто сделало тебя и твоих спутников столь интерессными для наччальника Расстерзяка. Понимаешшь, ччервячок, мастер Кровососс и вашш Когтестражж – друззья, скажжем – дружесственные соперники.
Безглазый Клыкостраж снова показал густой частокол поблескивающих зубов и двинулся к перепуганному котенку; его бесшерстная шкура свисала мешком и морщилась, когда он неуклюже приближался.
– Подкус! – прогремел голос. – Я ждал, что твой вынюхивающий слепоглазый хозяин пришлет тебя!
Клыкостраж отскочил, испуганный; его большие ноздри затрепетали.
– Расстерззяк! – прошипел он. Глава Когтестражей молча вошел в проход и теперь перекрывал единственный выход из небольшой пещеры.
– Уж не подозревает ли твой хозяин, что я чересчур доверяю этим моим безмозглым баловням? Ха! – Растерзяк зашелся хриплым смехом.
– Не пытайся помешшать мне, оряссина! – прошипел Подкус. – Я ззаставлю тебя хорошшо заплатить, если ты осмелишшься!
От его тона на спинке у Шуста поднялся мех, но Растерзяк только недовольно скрипнул зубами и опустил голову, когда Клыкостраж медленно, кругообразно задвигался. Подкус внезапно прыгнул вперед, обнажив клыки, навстречу вставшему на дыбы Когтестражу. Резко выдохнув, они сцепились.
Вжавшись в холодный камень, Шусти во все глаза смотрел, как две фигуры бились и корчились на полу крохотной пещеры. В темноте он различал только отблески битвы, бурлившей вперекатку от стены к стене: здесь – блеск свирепых зубов, там – на миг открывшиеся светлые пятна на подбрюшье Растерзяка. Два хвоста этих тварей – один черный, другой голый и кольчатый – переплелись, как обезумевшие змеи.
Быстрый шквал звуков побоища, вопль боли – и Растерзяк рванулся, обхватывая Подкуса тяжелыми лапами и перегрызая бесшерстную глотку чудища. На могучей шее атамана Когтестражей подпрыгивал, бился мускул. Короткий хрустящий звук – и враг Растерзяка обвис. Черный зверь отшвырнул тело Клыкостража. Какой-то миг оно лежало, слабо дрыгая ногами, потом стихло.
Растерзяк повернулся к съежившемуся Шустрику. Тело Когтестража лоснилось от крови, но он, казалось, обратил на нее не больше внимания, чем на капли дождя.
– Ты и не знаешь, солнечный крысенок, какой ты везунчик! – проскрипел он. – Кровосос отправил бы тебя в мир скорби. А теперь ты и эта старая грязная шкура, – он указал на Грозу Тараканов, который все проспал, – только делайте, что вам сказано. Я вернусь проведать вас.
И Растерзяк исчез в проходе, не оглянувшись ни на Шусти с Грозой Тараканов, ни на разодранное безглазое существо на полу пещеры.
Многими Часами позже Раскусяк пришел, чтобы вывести Шуста на рытье. Морда Раскусяка опухла: Растерзяково взыскание за небрежную охрану. Гроза Тараканов никак не мог проснуться, и охромевший Коготь, отвратительно вспылив, до крови прокусил старому коту измазанное ухо. Гроза Тараканов все же так и не проснулся, хотя учащенное вздымание его груди показывало – он еще жив. Утомившись этой незадачей – а может, и боясь еще большего наказания, – Раскусяк самым жестоким образом обходился с маленьким Шусти, гоня его на работу.
Шустрик был включен в бригаду рабов и провел долгие, жаркие, удушливые Часы, скребя лапками грязь на стенах туннеля.
Эти Часы, показавшиеся ему целыми днями, прошли; мир Шустрика сузился до повторяющегося кошмара рытья, за которым следовало одиночество в крохотной пещере после работы. Гроза Тараканов оставался в оцепенении, не поднимаясь ни поесть, ни сделать свои дела, чтобы избавиться от мррязи , и разве только сонно подергивался. Тюремщики Когтестражи решили, что он утратил всякую волю к выживанию, и не тревожили его, оставляя в маленькой каменной камере, когда выводили Шусти на землекопные работы.
Однажды, когда Разорвяк вводил его в огромную пещеру, которая находилась за Большими Вратами Закота, Шустрику показалось, что он видит Фритти. Кот, принятый им за друга, был в большой подневольной бригаде соплеменников и, видимо, работал в одном из внешних туннелей. Шустрик взволнованно окликнул его, но если это и был Хвосттрубой, расстояние оказалось слишком велико: кот с белой звездочкой на лбу не обернулся. Шусти получил от Разорвяка обжигающий удар лапой, и его заставили копать дольше обычного.
Вернувшись той ночью в тюрьму, Шуст стал серьезно подумывать, что, может, никогда больше не увидит Фритти. Он ведь уже потерял Мимолетку. И не видел никаких путей для бегства из Холма.
До этой минуты у него где-то глубоко в сознании тлела надежда, что все это – дурной сон, видение. Но теперь он понял, у него открылись глаза. Теперь он знал, где находится. Знал, что останется здесь до самой смерти.
В этом знании было и что-то странно освобождающее. Каким-то образом где-то глубоко внутри часть его словно освободилась, чтобы бежать под небо, – оставив позади только его тело.
Впервые с тех пор, как был захвачен Когтестражами, Шусти спокойно заснул.
В тени деревьев, на краю Леса Крысолистья, в Час Коротких Теней, под мутным и далеким солнцем зимнего неба, Мимолетка глядела через туманную долину на приземистый силуэт холма.
Теперь достаточно готовая к долгому путешествию – боли в задней лапе почти прошли, – она ощутила потребность прийти, чтобы бросить последний взгляд на источник своего несчастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103