С желтозубой одобрительной ухмылкой он скрылся.
У Грозы Тараканов замигали, открываясь, глаза. Хотя тело его все еще вяло и неподвижно лежало, они на миг наполнились сильным, холодным пламенем.
Потом свет, мерцая, угас в их глубинах, чтобы, казалось, умереть. Веки опустились на место, и все сызнова окаменело.
Гнусняк уже ждал Фритти, когда тот подошел к ответвлению туннеля. Клыкостраж исполнял что-то вроде танца предвкушения; его голый хвост извивался и крутился, словно тонущее пресмыкающееся. Хвосттрубой, который потратил много времени – ему чудилось, что Око уже многократно открылось и закрылось в небесах, пока он осторожно добирался до места встречи, – приблизился как можно тише, и его приветствовало только пронзительное шипение Гнусняка:
– Проходчик! Ты пришшел?! У меня новоссти, новоссти!
– Тише! – зашипел и Фритти. – Какие новости?
– Я нашшел твоего заключченного! – ликующе закричал Клыкостраж, – Гнуссняк сделал это!
Хвосттрубой почувствовал, что время прямо-таки давит на него.
– Где? Где она?
Гнусняк ухмыльнулся – полная пасть зубов под изувеченным рылом блеснула в безумном оскале.
– Недалеко отсюда, о да, оччень близзко! Ох, умница Гнуссняк услужжил лорду-Всевластителю!
Пытаясь сохранить выдержку, Фритти с пересохшим горлом пережидал, пока Гнусняк описывал, где держат Мимолетку. Когда безглазый Клыкостраж окончил, Хвосттрубой в яростной надежде рванулся было прочь, но внезапно остановился.
«Мне лучше сохранить видимость, – подумал он. – Это существо – злейший враг, но оно становится недурным союзником».
– Вы молодец, – сказал он Гнусняку. – Хозяин будет доволен. Помните – никому ни слова!
– Естесственно нет. Ужж умница-то Гнуссняк…
Наблюдая безумные прыжки твари, Фритти вдруг заметил нечто упущенное им в волнении.
– А где Растерзяк? – спросил он. – Вы же держали его при себе!
Внезапный ужас перекосил раздробленные черты Гнусняка.
– Ох, Проходчик, ужж этот… В нем полно брряда . Он не остался при мне, я не ссмог его удержать – он жже очень сильный, ты ведь знаешшь. Сбежжал в туннели ее плачем и странными реччами. Он был наказан из-за того ззаключенного и заболел бррядом .
«Ничего не поделаешь», – подумал Фритти.
– Не беспокойтесь, – сказал он Гнусняку, который немедленно просиял. – Ступайте, и если вы мне понадобитесь, я вас найду.
Хвосттрубой ринулся вон из туннельного ответвления, пересек главный ход и остановился в нише на его дальней стене, защищенный темнотой от наблюдающих глаз. Оглянувшись, увидел Гнусняка – тот все еще приплясывал и подпрыгивал с кривой улыбкой на искалеченной морде.
Прячась в сгустках тени, прокрадываясь мимо отрядов ощетиненных, объединявшихся обитателей Холма, Фритти двигался по пробужденному подземью, словно дух кота. Всюду были чудища Холма – двигались, шептались, скрючивали острые красные когти.
Фритти добрался до скрещения трех туннелей, которое описал ему Гнусняк. Осторожно осмотревшись и поняв, что никто за ним не наблюдает, он нырнул в упомянутый Клыкостражем проход. Подняв хвост, вздыбив каждую шерстинку, с покалыванием в усах – пополз вниз.
Впереди было отверстие в туннельной стене. То самое! Ощутил желание прыгнуть, но сдержался. Полегче, полегче…
Добрался до ямы и осторожно заглянул вниз. В мутном свете на дне прохода различил… Шустрика! Сердце подпрыгнуло. Юного котишку и Мимолетку держали в одной пещере! Удача не покидала его.
Перегнувшись подальше, разглядел теперь еще две фигуры. Мимолетка! А тот старик – Гроза Тараканов? Но почему никто из них не двигается? Может быть, они… но нет. У Шустрика поднимались и опускались бока.
Что-то обрушилось на него, словно упавшее дерево. С воем боли он откатился к стене пещерного отверстия. Над ним высился громадный темный силуэт с мощной лапой, занесенной для следующего удара. Сверху на него косилась полузнакомая морда Когтестража.
– Зачем это ты сюда забрался, а? – грянул свирепый рык.
– Т-так п-просто! – пискнул Фритти. – М-меня зовут П-проходчик, я з-заблудился! – Он старался вжаться в землю, сделаться меньше. Коготь пригнулся поближе к нему.
– А не врешь? – прорычал он, и Фритти заморгал от его жаркого дыхания. – Минуточку-минуточку. Мы, кажется, знакомы. Что это за метка у тебя на башке?
Его голова? Лоб? Слезы Плясуньи Небесной! Фритти проклял себя. Он, должно быть, стер маскирующую пыль, когда выбрался из рабского туннеля.
Фритти внезапно дернулся, чтобы удрать, но на шею ему опустилась тяжкая лапа – алые когти легонько кольнули ему глотку.
– Клянусь Великим! – сказал Коготь. – Да уж не наш ли это беглый солнечный крысенок?! Вот это да!
Охваченный отчаянием Фритти узнал охранника. То был Раскусяк, бывший спутник Растерзяка, – сейчас он в ужасной усмешке скалил зубы, глядя на пойманного Хвосттрубоя.
– Отменно, – хихикнул Коготь. – Страх как славно, что как раз я тебя и нашел. Из-за тебя они покалечили начальничка. Все из-за тебя! – Лапа жестоко надавила Фритти на горло. Он беспомощно закашлялся.
– Что ж, теперь атаман – я. – Раскусяк ухмыльнулся. – И я награжу тебя по заслугам. – Черное чудище припало к земле и снова вперило глубоко посаженные глаза в морду задыхающегося пленника. Голос Когтя опустился до мстительного шепота:
– Сейчас отведу тебя прямиком к Толстяку!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Где б ты ни был, ты всюду учуешь мучения наши,
Ты, взнесенный на черный алтарь нашей скорби безмерной,
Ты, зверюга, ты злобный бастард, бог в обличии пса!
Джордж Баркер


Раскусяк тычками, пинками, битьем и руганью подгонял Фритти вперед по оживленным теперь коридорам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103