- На хрена ты ей это сказал?!
- Что?..
- На хрена ты сказал Берёзкиной "не скучай без нас"!!
- А что...
- Ты дурак или прикидываешься?! В первый раз мы её насилуем, во второй убиваем, а потом ты ей говоришь "детка, не скучай без нас".
- Кажется, я не говорил "детка". А разве её убили? Ты что, убил её? Тогда, в камере?
О Господи, какой ужас, что он говорит, что происходит.
- Да, убил. Случайно. Из-за этого твоего пятновыводителя... эфира. Отключился, а руки онемели...
- Ничего, не переживай, с ней всё в порядке. Она бодра, весела. Скоро выйдет замуж за Зюскевича. Если б я знал, что ты её убил, не сказал бы "детка, не скучай без нас". Действительно, это звучит уже как-то двусмысленно.
- "Убил, убил!.." Хватит повторять. С ней всё в порядке.
- Замётано, никто никого не убивал. А где она сама, между прочим? Почему не день рождения? Я в постели и трезвый. А ты?
- Я тоже. Позвони ей, узнай, что и как. Выбирай слова. Та, что здесь, не должна ничего знать.
- Теля! (Цык-цык.) У меня зуб вставной... Чего знать?
- Ей тридцать четыре. Одна жизнь и просто тридцать четыре. Не это наше... колесо сансары.
- А! Понял. Чего колесо?.. В смысле, она не знает, что потом мы её изнасиловали и не уби... Ну, понятно. Это всё упрощает. Сейчас найду номер и позвоню. Кстати, я тут листаю записную книжку... много интересного. Похоже, что ты женат. Помнишь, Миня говорил про какой-то сюрприз?
Я быстро обернулся и включил левый светильник над кроватью.
Кто-то худенький, накрывшись с головой под одеялом, спал рядом. Я осторожно приоткрыл ему лицо и перегнулся, держась за спинку кровати.
На моей кровати, по-домашнему одетая в пижаму, спала Таня Овсеенко. Забыв про всё остальное и дрожа от волнения, я медленно потянул за край одеяла. Девушка шевельнулась и открыла глаза. Я поцеловал её, потом ещё и ещё...
3
В ближайшие дни я и Гусев аккуратно, чтобы не показаться сумасшедшими, собирали сведения о самих себе и вспоминали. Словно на погружённых в проявитель листах бумаги, в памяти проявлялись картинки ещё одной жизни, лучшей, глянцевой, прожитой именно так, как хотелось. Странным образом это ничуть не радовало. Было ощущение украденного, смухлёванного, жульнического счастья.
В это же время у меня был медовый месяц. Я был женат около десяти лет, и, по убеждению моей жены Тани, пора было угомониться. Не тут-то было. Каждую удобную минуту я валил красотку на кровать, и кровать ходила под нами ходуном.
Гусев женат не был. "Фабрикой звёзд" он лично не занимался, для него это было мелко. Десятки или сотни красоток - певших, открывавших рот, вертевших попой, улыбавшихся или подтанцовывающих - полностью зависели от него и ловили в его глазах малейшую прихоть. Он выбирал их, развалившись в кресле с сигареткой на так называемых кастингах. Этот крокодил, этот похотливый карабас-барабас, специализировался на продюсировании девичьих коллективов. Таких как "Белки", "Стрелки", "Киски", "Мираж", "Ниагара", "Виагра", "Парфюм", "Комбнация", "Девочки", "Целочки", "Блестящие", "Поющие", "Танцующие", "Шиншиллы", "Бегемотики"... и ещё чёрт в ступе. (За точность названий не ручаюсь.) Когда он лез в джакузи, и ему туда напускали этих самых "бегемотиков", вместе с плавающими игрушками, он пил шампанское и думал о карте ужина. Он уже не знал, чего ещё можно хотеть, и это становилось его проблемой.
Звукозаписывающая фирма, которой он владел, называлась "Золотой Гусь". Кроме того, он состоял в Совете директоров двух музыкальных телеканалов, имея по пятнадцать процентов их акций. Его бывший импресарио, Гоша Кварцхава, стал медиамагнатом. Они остались друзьями и согласованными действиями на медиа-рынках наживали большие капиталы.
Кира Берёзкина, как выяснилось, находилась в Выборге, в пластической клинике доктора Борга. Мы пообещали навестить её, как только разберёмся с делами.
Состояние моих дел было неплохим, на первый взгляд и со стороны. Тот, кто сочинял в молодости идиотские танцевальные шлягеры, вполне естественным образом плавно переходит на продюсерскую работу с пришедшими ему на смену другими молодыми идиотами. От того же, кто написал в молодости хотя бы одну заметную книгу, всю оставшуюся жизнь, до трясучки, изнеможения и последнего вздоха, требуют ещё, новую, такую же хорошую, ещё лучше.
Существует мнение, что каждый человек может написать одну книгу. Для написания одной книги не нужно получать информацию извне, нужно собрать всё, что сам видел, слышал и чувствовал, а затем грамотно просеять и разложить по строчкам. Другими словами, ты можешь написать одну книгу про самого себя. Но сочинение следующей, третьей и четвёртой, уже потребует от вас контакта с некой музой, подключения к секретному каналу, который включается и отключается самопроизвольно, наугад, часто невовремя, ешё чаще совсем не к тем людям, к которым хотелось.
Я никогда не был подключён ни к каком каналу. Я просто обладал феноменальной памятью на когда-то прочитанное, увиденное и услышанное. И я однажды грамотно поработал со своим "архивом", состряпав "Генерального секретаря". Вот уже десять лет от меня ждали новой книги. Какого-нибудь очередного "Петра Великого" или русскую "Династию", замешанную на современном местном колорите. В своём компьютере (300 мб HDD), я обнаружил десяток интервью со мной. Как уж на сковородке, я уворачивался от этой неприятной мне темы, уводя разговор в сторону или кивая на других великих, но столь же непродуктивных писателей.
Я не хотел писать книг, я не умел, мне не дано было это делать. Стряпать многостраничные компиляции из прочитанного, увиденного и услышанного? Портить ещё тонну или десять тонн бумаги на массовое чтиво для недоумков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71